Сны о чем-то большем

Три года назад я написал серию статей, посвященных фильмам «оттепели» про «оттепель». Тогда казалось, что мне удалось упомянуть все снятые в тот период картины, удовлетворяющие выбранному критерию. Некоторые из них я посмотрел первый раз или за полгода до того («Застава Ильича»), или несколько лет назад («Если ты прав», «Июльский дождь»). Но в этом году обнаружились прорехи в моем исследовании. Сначала это был «Долгая, счастливая жизнь» (1966) Шпаликова, потом «Лебедев против Лебедева» (1965) Габая и «Похождения зубного врача» (1965) Климова. А пару недель назад я случайно наткнулся на «Алешкину любовь» (1960) Щукина и Туманова, который отодвинул начало рассматриваемого периода на 2 года назад. Ведь серия статей начиналась с «Девять дней одного года» (1962) Ромма. Любопытно, что и в «Алешкиной любви» Михаил Ромм упомянут как художественный руководитель.

Закономерным будет вопрос: почему фильм про любовь, как следует уже из его названия, претендует на статус «оттепельного»? Ведь любили и в годы сталинских репрессий, и даже во время войны. В этом заключается замысел авторов – показать на примере всем известного человеческого чувства, не имеющего отношения ни к политике, ни к идеологии, произошедший в обществе тектонический сдвиг.

«Социализация» истории происходит уже в первых кадрах, когда герой Быкова зарабатывает за свою излишнюю щепетильность презрительное прозвище «интеллигент». Авторы сразу дают понять, кто есть кто, и какие между ними отношения. Интеллигент в тогдашнем табеле о рангах стоял рядом с буржуем. Уже в «Девять дней одного года» произошло раздвоение личности главного героя на несгибаемого Гусева, обладающего всеми необходимыми положительными качествами советского человека, и его верного оруженосца-интеллигента Илью, подвергающегося тем же унижениям, которые выпадают на долю героя Быкова в первой части фильма.

- В другой раз, в другой раз. Телок!

Сначала влюбленность Алешки ничем не отличается от влюбленности любого другого молодого человека. Он каждый день совершает многокилометровые марш-броски, чтобы увидеть возлюбленную, и робеет в ее присутствии. Сюжет развивается вполне предсказуемо до момента, пока его настойчивость не приносит, наконец, свои плоды. И вот здесь начинается уже другая история.

- Ты что, никогда за девчонку не держался?
- А если нет, то тогда что?
- Так не теряйся, пока я добрая.
- Я не люблю таких шуток.
- Подумаешь. А зачем же ты приходил сюда?
- А я ходил не к такой.
- А я вот такая. Не нравлюсь?
- Нет.

Вдруг оказывается, что герою нужно что-то большее. Сначала недоумение появилось на лицах его товарищей, когда он стал каждый день проходить 30 километров, чтобы увидеть девушку на железнодорожном переезде. Теперь пришло время растеряться самой девушке. Тут на память приходит Дульсинея Тобосская. И Алешка донкихотствует на всю катушку.

- Ну какая тебе корысть в его извинении? Ну, хочешь, мы ему морду набьем за тебя.
- Да не нужна мне его морда. Пусть извинится.

Но, в отличие от героя Сервантеса, он, в конце концов, оказывается в компании благородных рыцарей и дама его сердца босиком по солнцепеку приходит к нему за сотню километров. Сознание определило бытие.