Модный вкус овсянки

- Откуда машина знает вкус жидкой овсянки?

На днях прочитал в Financial Times очередную статью Вольфганга Мюнхау (Wolfgang Münchau) "China gains the upper hand over Germany", в которой он снова не поленился пнуть мимоходом немецкий ордолиберализм:

"In the past, Germany’s uber-conservative macroeconomic thinking used to be more or less consistent with its industrial interests. This is no longer so..."

Первый раз нападки этого автора на ордолиберализм мне попались на глаза пару месяцев назад:

"Kartte was an old-fashioned German ordoliberal, a school of thought that originated after the breakdown of German democracy in the early 1930s. The macroeconomics of German ordoliberalism is somewhat dodgy."

Уже тогда поразила безапелляционная манера автора давать оценки целому экономическому учению словно какому-то малоизвестному сорту пива в провинциальной забегаловке. Меня, мягко выражаясь, заинтриговала смелость немецкого журналиста и я решил побольше узнать о его профессиональном опыте, позволившем делать такие заявления. Оказалось, что крестовый поход против ордолиберализма он начал не вчера и даже не два месяца назад. Вот цитата из статьи "The Wacky Economics of Germany’s Parallel Universe" от 16 ноября 2014 года:

"German economists roughly fall into two groups: those that have not read Keynes and those that have not understood Keynes."

Где же учился этот низвергатель авторитетов, борец с окостеневшей ортодоксией? По первому образованию Вольфганг математик и, если Гугл-переводчик не врет, научную степень он получил заочно. Вторым было бизнес-администрирование и третьим - журналистика в Лондоне. Так где эти годы корпения над научными трудами великих мыслителей, позволившие ему смело нападать на их идеи?

Высказывания основателя ордолиберализма Вальтера Ойкена свидетельствуют о том, что он был не только в состоянии прочитать труды Кейнса, но и понять, в чем тот ошибался.

"...дали возможность делу идти своим чередом сначала к нестабильности, затем приняли ее как нечто данное и попытались с помощью запоздалого вмешательства в систему в целом залатать дыры и установить квазиравновесие."

Эту цитату я использовал еще в феврале 2015 года, что свидетельствует о наших с Мюнхау давних заочных отношениях. Хотя, честно говоря, я не считаю для себя лестным вести полемику с выпускником аналога советского нархоза. На нашем отделении политэкономии нархоз не котировался. И об этом я тоже писал еще в октябре 2013 года, что наводит меня на мысль о скрытой обиде прикладных экономистов на теоретиков. Возможно, что статья Мюнхау, опубликованная в 2014 году, являлась ответом на мою "Ненобелевскую лекцию". Довольно забавная ситуация, когда размещенные в соцсетях посты остаются без репостов и комментариев, зато через какое-то время в солидных изданиях появляются публикации, критикующие высказанные в них идеи. Выходит, что такие публикации пытаются развенчать идеи, сохраняя анонимность их авторов. Вряд ли такой способ ведения полемики можно считать адекватным свободе слова.

И вот тут стоит пристальней присмотреться к природе данного явления. Выпускник нархоза в солидном издании критикует экономическое учение, идеи которого лежат в основе процветания Германии последние полвека. При этом в качестве критики используются не научные доводы, а риторические приемы, рассчитанные на рядового обывателя. Об одной из причин, сделавшей экономическую теорию вотчиной бухгалтеров, я уже писал в "Ненобелевской лекции". Чикагская школа сужает способность человека контролировать экономические процессы до рамок отдельного предприятия. Но это еще не все. Сама экономическая наука превратилась в источник извлечения прибыли. Сегодня постулаты классической экономической теории активно используются для концентрации монополистической власти в руках все более узкого круга экономических субъектов. Происходит то, о чем писал Вальтер Ойкен в середине прошлого века:

"... либеральная экономическая политика XIX и начала XX в. оказалась в плену противоречий: она обеспечила свободу борьбе монополий и тем самым способствовала тому, чтобы оттеснить на задний план добросовестную конкуренцию, к которой сама и стремилась."

Сегодня так называемая "либеральная экономическая политика" не находится в плену противоречий. Она вполне сознательно служит интересам крупного капитала. Доказательством этому являются как высказывания Вольфганга Мюнхау, так и уровень его квалификации в этой области. Ибо цель таких публикаций состоит не в том, чтобы обсудить вопросы экономической теории, а внушить простым гражданам "правильные" представления об экономической науке. А для создания иллюзии научной дискуссии не требуются реальные ученые, также как для съемок сериала о врачах не требуются профессиональные хирурги. Поэтому немецкий журналист использует эпитет "старомодный", аппелируя к хорошо обработанной рекламщиками области подсознания. Не важно, исправен прибор или нет, износилась одежда или по-прежнему выглядит как новая, - если они "вышли из моды", их место на свалке. То же самое Вольганг Мюнхау пытается проделать с ордолиберализмом.

В сентябре 2015 года я продемонстрировал, насколько идеи Альфреда Маршалла, якобы основателя современной экономической науки, отличаются от того, что нам сегодня предлагают в качестве Экономикс. И они не просто отличаются, а полностью им протеворечат. Цитируя самого британского экономиста, "... не вникнув в суть дела, возложили на великих экономистов ответственность за высказывания и деяния, против которых они фактически выступали...". То есть то, что нам предлагают как овсянку, на самом деле что угодно, только не овсянка. Насколько это уже не овсянка можно понять из следующей цитаты:

“Individual lives are strongly shaped by a capitalist system of economic liberalism, whose power lies in networks that transcend national boundaries.”

Точно такую же фразу я слышал и читал во времена моего детства, правда вместо "капиталистической системы экономического либерализма" использовалась "социалистическая система управления народным хозяйством". И точно так же методы управления отдельным предприятием приобретали универсальный характер. То есть современная "либеральная" идеология вдруг оказалась неотличима от своего антогониста - "социализма". "Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила."

Использование Вольфгангом Мюнхау при описании экономической теории терминологии из индустрии моды напомнило мне мою статью "О русской литературе", написанную в 2008 году. В ней я обратил внимание на попытки российских пропагандистов таким же образом списать в утиль наследие российской культуры XIX века. Недавно еще одним из доказательств упомянутого в статье явления стали пару российских фильмов, снятых в то время - "Простые вещи" (2007) и "Зимний путь" (2012). И тут уже возникает вопрос: смешивание моды с наукой и культурой в обоих случаях является случайным совпадением или здесь есть какая-то закономерность? И что в данном случае является причиной, а что - следствием? Но в одном я уверен - не цель оправдывает средства, а средства определяют цель.