Если раньше действия и речи политиков вызывали возмущение и желание их разоблачить, то сегодня хочется просто постоять в сторонке, дожидаясь момента, когда благодарный народ начнет воздавать им, наконец, по заслугам. А пока можно скоротать время, листая умные книги.
В этот раз в руках оказался Вальтер Ойкен, "Основные принципы экономической политики". Эта книга, в каком-то смысле, уникальна, так как 14 лет простояла на полке в качестве декоративного украшения. Когда занимаешься конкретными делами, даже Экономикс кажется вершиной снобизма. Теория вероятности, статистика, финансовая математика, в крайнем случае - эконометрика. С другой стороны, когда занимаешься философией, социология Макса Вебера - апогей конкретики. Вальтер Ойкен оказался как раз между этими двумя сферами интересов. И здесь же начали рождаться идеи, которые казались вполне оригинальными. Теперь они уже такими не кажутся. В лучшем случае можно сказать, что статья "Эффект Гринспена" является попыткой анализа современной ситуации с позиции Фрайбургской школы. "Подвижник, мученик, но не святой". Так сказать, мой "эффект Гусева". Если Вальтер Ойкен - экономист, друживший с философом Эдмундом Гуссерлем, я - экономист, начитавшийся работ Эдмунда Гуссерля. Вот несколько цитат, которые доказывают, насколько неоригинален не только "Эффект Гринспена", но и "История европейской метафизики", "О лириках, физиках, врачах и реальности жизни", "Начало конца или конец начала", "Нормальный пацан Гамлет и принц латвийский Германис".
"Как известно, миф - это философия человечества, находящегося в детском возрасте; метафизика проявляла большую осторожность, когда она оперировала такими понятиями как natura naturans (творящая, созидающая природа), субстанция или мировой разум. Позитивизм в своих описаниях не преодолевает метафизику тем, что описывает факты, а, напротив, возвращается к отображению мифических величин и их развития. "Человечество", "капитализм", или "капиталистический способ производства" рассматриваются и описываются в качестве демиурга, фабричного мастера, творца истории и тем самым экономической политики или в качестве их создателя." с. 282 (перевод здесь и далее Л.А.Козлова и Ю.И.Куколева, "Прогресс", 1995)
"Мнение людей, их духовная позиция являются для ориентации экономической политики намного важнее, чем сами экономические факты." с. 286
"Отрицание столь большого влияния идей напоминает нам о словах Й.Х. Мерка: «У нас так же мало думают о влиянии интелектуалов, как крестьянин задумывается о наличии воздуха, когда нет ветра»." с. 288
О достижении метафизикой уровня здравого смысла.
"Убеждения приобретают наибольшую силу тогда, когда они становятся привычкой, а люди одновременно не замечают, насколько их представления о Боге, мире, человеке, свободе и государстве определяют их образ действий. «Привычка делает невидимым то, на чем покоится наше существование» (Гегель)." с.432
"... фактическое развитие доказало, что позитивизм вообще не в состоянии провести в жизнь свою программу и в высокой степени рискует быть втянутым в повседневную политику. В стремлении не давать самой политико-экономических оценок наука признала цели, которые устанавливают государство и политические властные группировки... в общем преодолении позитивистских предубеждений является важной предпосылкой того, что наука вновь обретает силу, устанавливающую порядок." с. 435
"Мышление категориями порядка само по себе близко католической церкви в силу ее больших традиций, исходящих еще от Фомы Аквинского." с. 441
Следующая цитата очень хорошо описывает путь формирования правового государства. Похожая мысль была высказана в "Начало конца или конец начала".
"Mutatis mutandis (с известными огороворками) мы в XX в. в вопросах экономического порядка находимся в ситуации, которую можно сравнить с состоянием правовой политики в XVII и XVIII вв. В противовес непрекращавшимся актам произвола князей, сословий и их органов мыслители-правоведы того времени, начиная с профессоров-схоластов естественного права и кончая Кантом, требовали реализации права через установление достаточного правового порядка. Они разработали правовые принципы. Но кто должен был их реализовывать? Каких-либо соответствующих общественных и политических институтов вначале не существовало. Однако с течением времени влияние мышления категориями правового государства стало настолько сильным, что оно начало формировать государственную и позитивно-правовую реальность. Фактически это влияние превратилось в силу, устанавливающую порядок. Оказалось, что эти мыслители-правоведы были людьми, проложившими путь в будущее." с. 432
Но одна мысль, которую я обнаружил, листая книгу, протеворечила моим взглядам.
"Гегель охарактеризовал государство как «реальность нравственной идеи». А.Шмоллер еще в 1872 г. говорил, что государство есть «самый замечательный нравственный институт воспитания рода человеческого». В противоположность этому необходимо всегда иметь ясное представление о том, насколько мало современнное государство, и прежде всего тогда, когда оно является великой державой, ощущает себя привязанным к нравственным нормам." с.422
Это расхождение в оценке роли этики в современном государстве можно объяснить, во-первых, тем, что, несмотря на свою любовь к философии, Вальтер Ойкен оставался экономистом, а это означает, что, несмотря на критику позитивизма, он сам был не в состоянии до конца его преодолеть в силу своей специальности, так как все экономисты - латентные позитивисты. Возникновение экономической науки напрямую связано с формированием протестанского общества. В основе политики laissez-faire, прославляющей служение эгоистическим интересам, которое невидимая рука рынка превращает в общественное благо, лежит протестанская идея невозможности для индивида увидеть эту невидимую руку. Этике в данном контексте нет места, так как она пытается сознательно регулировать поведение людей, заставляя нести какие-то издержки, и претендуя на знание конечного результата. Поэтому экономисты всегда стараются оградить свой предмет от этических вопросов. Во-вторых, Вальтер Ойкен жил в первой половине XX века, в период глобальных исторических потрясений. Он был не единственный, кто воспринял мировую историческую лихорадку за новую тенденцию развития. Мысль, которую можно считать оригинальной в статье "Эффект Гринспена", - в основе ныненшнего экономического кризиса лежит глубокий нравственный кризис современного общества. Сегодня все ждут, когда начнет восстанавливаться доверие на рынках, но проблема в том, что доверие - не только экономическая, но и этическая категория. Люди не просто не верят в улучшение экономической ситуации. Они не верят самой системе взаимоотношений.
Так как от экономистов меня не "прет", решил "догнаться" Хайдеггером, "Бытие и время". Из этой книги я когда-то прочитал только 40 страниц, хотя "прочитал" с произведениями такого рода - понятие весьма растяжимое. В этот раз удалось обнаружить доказательства подозрениям, которые я сам же и высказал в "Истории европейской метафизики", - я не только стою на плечах великанов, но и копаюсь у них в карманах. Вот предложение из "Истории европейской метафизики": "Эту метафизическую растерянность назвали постмодернизмом.". А вот предложение из "Бытие и время": " «Диалектика», которая была настоящим философским замешательством, становится излишней.". На этой же странице есть доказательства идеи о том, что в основе достижений Нового времени лежала метафизика, разработанная в предыдущие века:
"Что Декарт "зависим" от средневековой схоластики и употребляет ее терминологию, видит каждый знаток Средневековья." с. 42, (перевод В.В.Бибихина, ФОЛИО, 2003)
В очередной раз перелистывая книгу Ойкена, обнаружил в предисловии к русскому изданию абзац, который, с одной стороны, объясняет мое настороженное отношение к официальной академической науке; с другой стороны, заставляет отказаться от пассивного наблюдения за ходом текущих событий:
"В период изучения политэкономии в рамках "исторической школы", господствовавшей тогда в немецких университетах, а также своей деятельности на посту заместителя коммерческого директора Имперского союза текстильной промышленности (1921-1924) В.Ойкен осознал, какое влияние оказывают на академическую экономическую науку властные экономические группировки, которые не ставили перед собой задачи найти ответ на проблемы мирового экономического кризиса. Тогда же он убедился в том, что первая демократия в Германии оказалась не в состоянии установить контроль над властью этих группировок. Как следствие в стране смогла установиться диктатура национал-социализма."
В этот раз в руках оказался Вальтер Ойкен, "Основные принципы экономической политики". Эта книга, в каком-то смысле, уникальна, так как 14 лет простояла на полке в качестве декоративного украшения. Когда занимаешься конкретными делами, даже Экономикс кажется вершиной снобизма. Теория вероятности, статистика, финансовая математика, в крайнем случае - эконометрика. С другой стороны, когда занимаешься философией, социология Макса Вебера - апогей конкретики. Вальтер Ойкен оказался как раз между этими двумя сферами интересов. И здесь же начали рождаться идеи, которые казались вполне оригинальными. Теперь они уже такими не кажутся. В лучшем случае можно сказать, что статья "Эффект Гринспена" является попыткой анализа современной ситуации с позиции Фрайбургской школы. "Подвижник, мученик, но не святой". Так сказать, мой "эффект Гусева". Если Вальтер Ойкен - экономист, друживший с философом Эдмундом Гуссерлем, я - экономист, начитавшийся работ Эдмунда Гуссерля. Вот несколько цитат, которые доказывают, насколько неоригинален не только "Эффект Гринспена", но и "История европейской метафизики", "О лириках, физиках, врачах и реальности жизни", "Начало конца или конец начала", "Нормальный пацан Гамлет и принц латвийский Германис".
"Как известно, миф - это философия человечества, находящегося в детском возрасте; метафизика проявляла большую осторожность, когда она оперировала такими понятиями как natura naturans (творящая, созидающая природа), субстанция или мировой разум. Позитивизм в своих описаниях не преодолевает метафизику тем, что описывает факты, а, напротив, возвращается к отображению мифических величин и их развития. "Человечество", "капитализм", или "капиталистический способ производства" рассматриваются и описываются в качестве демиурга, фабричного мастера, творца истории и тем самым экономической политики или в качестве их создателя." с. 282 (перевод здесь и далее Л.А.Козлова и Ю.И.Куколева, "Прогресс", 1995)
"Мнение людей, их духовная позиция являются для ориентации экономической политики намного важнее, чем сами экономические факты." с. 286
"Отрицание столь большого влияния идей напоминает нам о словах Й.Х. Мерка: «У нас так же мало думают о влиянии интелектуалов, как крестьянин задумывается о наличии воздуха, когда нет ветра»." с. 288
О достижении метафизикой уровня здравого смысла.
"Убеждения приобретают наибольшую силу тогда, когда они становятся привычкой, а люди одновременно не замечают, насколько их представления о Боге, мире, человеке, свободе и государстве определяют их образ действий. «Привычка делает невидимым то, на чем покоится наше существование» (Гегель)." с.432
"... фактическое развитие доказало, что позитивизм вообще не в состоянии провести в жизнь свою программу и в высокой степени рискует быть втянутым в повседневную политику. В стремлении не давать самой политико-экономических оценок наука признала цели, которые устанавливают государство и политические властные группировки... в общем преодолении позитивистских предубеждений является важной предпосылкой того, что наука вновь обретает силу, устанавливающую порядок." с. 435
"Мышление категориями порядка само по себе близко католической церкви в силу ее больших традиций, исходящих еще от Фомы Аквинского." с. 441
Следующая цитата очень хорошо описывает путь формирования правового государства. Похожая мысль была высказана в "Начало конца или конец начала".
"Mutatis mutandis (с известными огороворками) мы в XX в. в вопросах экономического порядка находимся в ситуации, которую можно сравнить с состоянием правовой политики в XVII и XVIII вв. В противовес непрекращавшимся актам произвола князей, сословий и их органов мыслители-правоведы того времени, начиная с профессоров-схоластов естественного права и кончая Кантом, требовали реализации права через установление достаточного правового порядка. Они разработали правовые принципы. Но кто должен был их реализовывать? Каких-либо соответствующих общественных и политических институтов вначале не существовало. Однако с течением времени влияние мышления категориями правового государства стало настолько сильным, что оно начало формировать государственную и позитивно-правовую реальность. Фактически это влияние превратилось в силу, устанавливающую порядок. Оказалось, что эти мыслители-правоведы были людьми, проложившими путь в будущее." с. 432
Но одна мысль, которую я обнаружил, листая книгу, протеворечила моим взглядам.
"Гегель охарактеризовал государство как «реальность нравственной идеи». А.Шмоллер еще в 1872 г. говорил, что государство есть «самый замечательный нравственный институт воспитания рода человеческого». В противоположность этому необходимо всегда иметь ясное представление о том, насколько мало современнное государство, и прежде всего тогда, когда оно является великой державой, ощущает себя привязанным к нравственным нормам." с.422
Это расхождение в оценке роли этики в современном государстве можно объяснить, во-первых, тем, что, несмотря на свою любовь к философии, Вальтер Ойкен оставался экономистом, а это означает, что, несмотря на критику позитивизма, он сам был не в состоянии до конца его преодолеть в силу своей специальности, так как все экономисты - латентные позитивисты. Возникновение экономической науки напрямую связано с формированием протестанского общества. В основе политики laissez-faire, прославляющей служение эгоистическим интересам, которое невидимая рука рынка превращает в общественное благо, лежит протестанская идея невозможности для индивида увидеть эту невидимую руку. Этике в данном контексте нет места, так как она пытается сознательно регулировать поведение людей, заставляя нести какие-то издержки, и претендуя на знание конечного результата. Поэтому экономисты всегда стараются оградить свой предмет от этических вопросов. Во-вторых, Вальтер Ойкен жил в первой половине XX века, в период глобальных исторических потрясений. Он был не единственный, кто воспринял мировую историческую лихорадку за новую тенденцию развития. Мысль, которую можно считать оригинальной в статье "Эффект Гринспена", - в основе ныненшнего экономического кризиса лежит глубокий нравственный кризис современного общества. Сегодня все ждут, когда начнет восстанавливаться доверие на рынках, но проблема в том, что доверие - не только экономическая, но и этическая категория. Люди не просто не верят в улучшение экономической ситуации. Они не верят самой системе взаимоотношений.
Так как от экономистов меня не "прет", решил "догнаться" Хайдеггером, "Бытие и время". Из этой книги я когда-то прочитал только 40 страниц, хотя "прочитал" с произведениями такого рода - понятие весьма растяжимое. В этот раз удалось обнаружить доказательства подозрениям, которые я сам же и высказал в "Истории европейской метафизики", - я не только стою на плечах великанов, но и копаюсь у них в карманах. Вот предложение из "Истории европейской метафизики": "Эту метафизическую растерянность назвали постмодернизмом.". А вот предложение из "Бытие и время": " «Диалектика», которая была настоящим философским замешательством, становится излишней.". На этой же странице есть доказательства идеи о том, что в основе достижений Нового времени лежала метафизика, разработанная в предыдущие века:
"Что Декарт "зависим" от средневековой схоластики и употребляет ее терминологию, видит каждый знаток Средневековья." с. 42, (перевод В.В.Бибихина, ФОЛИО, 2003)
В очередной раз перелистывая книгу Ойкена, обнаружил в предисловии к русскому изданию абзац, который, с одной стороны, объясняет мое настороженное отношение к официальной академической науке; с другой стороны, заставляет отказаться от пассивного наблюдения за ходом текущих событий:
"В период изучения политэкономии в рамках "исторической школы", господствовавшей тогда в немецких университетах, а также своей деятельности на посту заместителя коммерческого директора Имперского союза текстильной промышленности (1921-1924) В.Ойкен осознал, какое влияние оказывают на академическую экономическую науку властные экономические группировки, которые не ставили перед собой задачи найти ответ на проблемы мирового экономического кризиса. Тогда же он убедился в том, что первая демократия в Германии оказалась не в состоянии установить контроль над властью этих группировок. Как следствие в стране смогла установиться диктатура национал-социализма."
Nav komentāru:
Ierakstīt komentāru