Пару недель назад я рассказывал об открытии, сделанном мною при чтении "Принципов экономической науки" Альфреда Маршалла. Оказалось, что его взгляды на экономическую науку сильно отличались от современной трактовки Экономикс. Чтобы окончательно в этом убедиться, я открыл первый учебник Экономикс, изданный на русском языке в 1992 году, - 11-ое издание Макконела и Брю. И тут меня ждало еще одно открытие - довольно подробное изложение истории дерегулирования американской банковской системы, начавшегося в 80-е годы прошлого века. Этой теме была посвящена львиная доля документального фильма Чарльза Фергюсона "Inside job", награжденного Оскаром в 2011 году. То есть еще в 1992 году я мог ознакомится с промежуточными итогами экономической политики, результатом которой стал мировой финансовый кризис 2008 года. Уже тогда стремительные метаморфозы финансового сектора вызывали у авторов учебника тревогу, сильно заретушированную под влиянием господствовавшего в экономической науке неоклассического ренессанса.
Финансовая система Соединенных Штатов
Последние 10 лет (или около того) в финансовом секторе нашей экономики происходили стремительные перемены, и справедливости ради надо сказать, что финансовая система до сих пор находится в состоянии изменения. Существовавшее ранее законодательство довольно строго определяло задачи и виды деятельности, разрешенные различным финансовым учреждениям. Например, коммерческие банки должны были открывать текущие счета и предоставлять ссуды предприятиям и потребителям. Функция ссудо-сберегательных ассоциаций сводилась к приему сберегательных вкладов и выдачи этих сбережений для ипотечного кредитования. Но усилившееся в последнее время давление конкуренции, а также дерегулирование и нововведения, взятые в совокупности, расширили функции различных финансовых институтов и размыли традиционные различия между ними. Мы уже показали, каким изобретательным образом сберегательные учреждения включились в банковские операции коммерческих банков, обладая при этом преимуществом уплаты процента вкладчикам. Коммерческие банки ответили на это выделением автоматических счетов трансфертных услуг, которые позволили им обойти юридический запрет на уплату процента на чековые счета. Банки и сберегательные учреждения вторглись также в сферу деятельности маклерских фирм и страховых компаний. В свою очередь, нефинансовые фирмы, такие как «Сирс», распространили свою активность на банковскую и финансовую область. Создавались банковские холдинг-компании, позволяющие управлять несколькими формально самостоятельными банками как единым целым и , таким образом, обходить юридические ограничения на систему банковских филиалов.
Принятый в 1980 г. Закон о дерегулировании депозитных учреждений и монетарном контроле (DIDMCA) попытался отразить эти реалии путем уменьшения или исключения многих исторически сложившихся различий между коммерческими банками и различными сберегательными учреждениями. Следует сказать, что DIDMCA – наиболее важная часть банковского законодательства, принятая со времен «Великой депрессии» 30-х годов… DIDMCA позволил всем депозитным учреждениям открывать текущие счета. Но, предоставляя сберегательным учреждениям такую возможность, DIDMCA вместе с тем наложил на них такие ограничения по созданию чековых вкладов, какие применялись к коммерческим банкам.
Интересно проанализировать мировоззренческие аспекты данного текста. Авторы пишут, что Закон о дерегулировании "попытался отразить реалии". Обычно, когда создаются легальные схемы обхода действующих законов, законодатели принимают меры для ликвидации таких лазеек. А в этом случае законодатели "отразили" в новом законе "реалии". Почему? Потому что такова была воля "невидимой руки рынка", "усилившееся в последнее время давление конкуренции, дерегулирование и нововведения". "Не стой на пути у высоких чувств." Единственная заслуживающая внимание причина - "усилившееся в последнее время давление конкуренции". Вопрос: какими приборами измерялось это "давление"? Каким образом оно проявлялось? Через "нововведения", которые свелись к разработке схем обхода действующего законодательства. То есть "усилившееся давление конкуренции" - это "нововведения", на которые законодатели отреагировали отменой существовавших ограничений. Новые герои неоклассического ренессанса бесстрашно взялись за свершение финансовых "подвигов", окрыленные ролью мессий рыночного евангелизма. А регуляторы, посрамленные в своих попытках противостоять неизбежному, отступили, спровоцировав тем самым следующую волну "нововведений".
"... монополии в состоянии приобрести влияние на законодательство, а созданное ими право определения общих условий сделок начинает вытеснять из этой области право, установленное государством."
Вальтер Ойкен, "Основные принципы экономической политики"
Тем не менее, авторы учебника по-прежнему верят в необходимость регулирования банковского сектора.
Централизация и регулирование
Несмотря на современную тенденцию дерегулирования финансовой системы, степень централизации и государственного контроля остается значительной. Централизация и регулирование имеют исторические корни. Американская история в муках доказала, что централизация и общественный контроль, нравятся они или нет, служат обязательными предпосылками эффективности банковской системы. Примерно к началу ХХ в. конгресс начал во все большей степени осознавать это. Децентрализация банковского дела из-за разнородности бумажных денег, плохого денежного регулирования и денежного предложения, не соответствующего нуждам экономики, неудобна и вносит беспорядок.
Избыток денег может усложнить опасные инфляционные проблемы; недостаток денег может затормозить рост экономики, препятствуя производству и обмену благ и услуг. Соединенные Штаты и очень многие зарубежные страны на горьком опыте убедились, что децентрализация, нерегулируемая банковская система вряд ли способна обеспечить предложение денег, в наибольшей степени способствующее благосостоянию экономики в целом.
Небывалая паника 1907 г. стала последней каплей, переполнившей чашу терпения конгресса. Для изучения денежных и банковских проблем и выработки направления действия конгресса была образована Национальная комиссия по деньгам. Конечным результатом ее работы стал Закон о Федеральной резервной системе 1913 г.
Макконел и Брю, используя ретроспекцию, ясно дают понять, чем может закончиться дерегулирование американской банковской системы.
"...в денежном и банковском аппарате в результате спонтанных действий индивидуальных хозяйств и, естественно, в результате реализации индивидуального интереса возникли формы, в рамках которых протекающий теперь повседневный экономический процесс больше не регулируется так, чтобы индивидуальный и общий интересы согласовывались между собой." Вальтер Ойкен, "Основные принципы экономической политики"
Из этого отрывка я также узнал, что ФРС была создана не путем простого волеизъявления американских банков, а волевым решением американского конгресса после паники 1907 г. Но самое интересное меня ждало в лирическом отступлении - "Последнем штрихе":
Банкротство банков и сберегательных учреждений
Изменения в финансовой сфере и ее дерегулирование привели к обострению конкуренции между финансовыми институтами и, несомненно, способствовали повышению эффективности экономики. Однако помимо этого дерегулирование и усиление конкуренции имели и весьма неприятное и дорогостоящее последствие: растущую волну банкротств среди банков и сберегательных учреждений.
Таблица 13-2.
Банкротства банков и ссудо-сберегательных учреждений, 1980-1994 гг.
----------------------------------------
Год Банки Ccудо-сберегательные учреждения
----------------------------------------
1980 10 3
1981 10 11
1982 10 28
1983 42 71
1984 79 27
1985 124 34
1986 145 49
1987 206 48
1988 221 220
1989 207 327
1990 169 215
1991 124 142
1992 120 59
1993 42 9
1994 13 2
----------------------------------------
Источник: Federal Deposit Insurance Corporation and Resolution Trust Corporation
Банки и сберегательные учреждения представляют особую проблему для налогоплательщиков. Дело в том, что федеральное правительство взяло на себя гарантию текущих и сберегательных вкладов в застрахованных банках и сберегательных учреждениях. По этой причине оно согласилось оплачивать основную часть потерь, вызванных банкротством этих институтов. В итоге обеспечение ссудо-сберегательной отрасли может обойтись налогоплательщикам ни много ни мало в 250 млрд. долларов! В 1991 г. федеральное правительство приняло решение поддержать фонд страхования банковских депозитов, предоставив Федеральной корпорации страхования депозитов (ФКСД) возможность получать займы у правительства. Так или иначе, банковская индустрия в целом устояла, и большинство крупных банков теперь вновь процветает.
Гораздо сильнее и болезненнее кризис затронул ссудо-сберегательную отрасль. Более 1/3 из 3 тыс. ссудо-сберегательных ассоциаций, существовавших в 1987 г., не сумели удержаться в бизнесе! Да и причины кризиса в этой сфере куда сложнее. Дерегулирование банковского и сберегательного дела в начале 80-х годов содействовало кризису ссудо-сберегательных ассоциаций, лишив их того защищенного положения, какое они занимали прежде. До 80-х годов банковское законодательство обеспечивало ссудо-сберегательным ассоциациям практически монопольные позиции в кредитовании жилищного строительства под залог недвижимости (предоставлении ипотечных ссуд). Когда правительство подняло потолок процентной ставки по вкладам в банках и сберегательных учреждениях, процент под воздействием конкуренции существенно возрос. Но многие ссудо-сберегательные ассоциации оказались связаны по рукам и ногам своими долгосрочными закладными с фиксированным процентом, выпущенными, когда ставка была значительно ниже той, которая могла бы удержать существующих вкладчиков и привлечь новых. В ответ на понесенные убытки ссудо-сберегательные ассоциации воспользовались новыми положениями ссудного законодательства, позволяющими им предоставлять рисковые потребительские и коммерческие кредиты, а также ссуды под недвижимость, приносящие высокий процент. Банки и сберегательные учреждения выплачивают ФКСД премию за страхование помещенных у них вкладов. В 1980 г. правительство увеличило размер страхуемых вкладов с 40 тыс. до 100 тыс. дол. в расчете на один счет. Основная цель страхования депозитов - предотвратить «банковскую панику», то есть неожиданное и масштабное изъятие вкладов обеспокоенными клиентами. Подобная паника сильно пошатнула экономику в начале 30-х годов и послужила одной из причин Великой депрессии. По иронии судьбы, страхование депозитов, призванное укрепить стабильность финансовой системы, ненароком усугубило положение ссудо-сберегательных ассоциаций. Как и вообще любое страхование, страхование депозитов сопряжено с моральным аспектом проблемы риска, которая заключается в том, что само по себе страхование человека от возможного ущерба лишает его стимулов избегать этого ущерба. В отчаянной попытке спасти свои гибнущие предприятия ссудо-сберегательные ассоциации, испытывающие огромные финансовые трудности, стали предлагать слишком высокий процент, чтобы привлечь новые вклады и перехватить их у своих конкурентов. Люди, откладывающие сбережения, зная, что счета до 100 тыс. дол. полностью страхуются, направили свои средства в эти финансово неустойчивые ссудо-сберегательные ассоциации, которые, в свою очередь, принялись выдавать рисковые ссуды под высокий процент, стремясь таким образом обеспечить себе высокую доходность, которая покрыла бы весьма обременительные издержки обслуживания этих вновь привлеченных фондов. Короче говоря, страхование депозитов, с одной стороны, позволило ненадежным ссудо-сберегательным ассоциациям привлекать новые фонды, поскольку ослабило заинтересованность вкладчиков в том, чтобы размещать свои средства в более «здоровых» финансовых институтах. А с другой - оно побудило эти ассоциации использовать застрахованные вклады в опасных спекуляциях, то есть степень риска в подобной ситуации чрезмерно высока для их акционеров. А в данном случае, если эти рискованные проекты окупятся, то акционеры получат выгоду. Если же ссуды, выданные ссудо-сберегательными ассоциациями, останутся непогашенными, что приведет к краху самих ассоциаций, то потери вкладчиков будут оплачивать не акционеры, а правительство из своего страхового фонда. Невыполнение обязательств по множеству таких высокорисковых ссуд привело несколько крупных ссудо-сберегательных ассоциаций к банкротству. Более того, благодаря лазейкам в банковском законодательстве некоторые руководители ссудо-сберегательных ассоциаций получили удобную возможность «погреть руки» на крахе своих предприятий. Как показано в табл. 13-2, в конце 80-х и начале 90-х годов обанкротилось более 1000 ссудо-сберегательных ассоциаций. И в 40% этих банкротств федеральные следственные органы обнаружили признаки преступных действий. Финансовые потери ссудо-сберегательных ассоциаций практически полностью исчерпали фонд страхования депозитов, сделав его абсолютно убыточным.
Это послужило для правительства сигналом серьезного кризиса. В августе 1989 г. был принят Закон о реформе, возрождении и укреплении финансовых институтов (FIRREA), основавший Трастовую компанию для урегулирования с функцией надзора за закрытием или продажей всех обанкротившихся ссудо-сберегательных ассоциаций. Общая стоимость затрат на эти цели к настоящему времени составила примерно 200 млрд. дол., и большая часть из них оплачена налогоплательщиками. Кроме того, согласно упомянутому закону, на ФКСД возложен контроль за страхованием депозитов, размещенных в банках и сберегательных учреждениях. Закон увеличил премию, выплачиваемую этими институтами за страхование депозитов, а также повысил для сберегательных учреждений уровень требований к уставному капиталу (доле активов, финансируемой собственниками), приведя их в соответствие с требованиями, предъявляемыми к коммерческим банкам. Закон также временно разрешил ссудо-сберегательным ассоциациям принимать вклады от коммерческих предприятий. И наконец, этот закон обязал ФРС разрешить банковским холдинговым компаниям поглощать устойчивые ссудо-сберегательные ассоциации.
В сфере финансовых услуг продолжаются масштабные преобразования. Хотя банки и сберегательные учреждения по-прежнему остаются основными институтами, предлагающими услуги по открытию текущих счетов, их доля в совокупных финансовых активах (денежная стоимость собственности) существенно сократилась. Так, в 80-х годах рыночная доля коммерческих банков уменьшилась с 37 до 27%, а сберегательных учреждений - с 23 до 16%. В то же время рыночная доля финансовых активов страховых компаний, пенсионных и трастовых (доверительных) фондов, инвестиционных компаний (взаимных фондов) и финансовых компаний подскочила с 39 до 57%. Совершенно очевидно, что американские фирмы и домохозяйства переводят все больше своих сбережений и займов из банков и сберегательных учреждений в другие финансовые институты.
В ответ на стремительные и широкомасштабные перемены в индустрии финансовых услуг раздались призывы к проведению реформы в регулировании этой сферы. Разрабатываются новые законы, поддерживающие банки и сберегательные учреждения, усиливающие конкуренцию между различными финансовыми институтами и ускоряющие необходимую консолидацию. В частности, предлагается снять строгие ограничения с банков и сберегательных учреждений, с тем чтобы повысить их конкурентоспособность в сравнении с другими финансовыми институтами. Так, в 1994 г. Конгресс ввел в действие закон, устранивший федеральные барьеры для банковских операций между штатами. Другие предложения касаются законодательного разрешения банкам приобретать в собственность брокерские фирмы и страховые компании (и наоборот). Помимо этого, предпринимаются шаги по упорядочению регулирования собственно банковской деятельности. В 1994 г. администрация Клинтона предложила создать новую Федеральную банковскую комиссию (Federal Banking Commission) — единый регулирующий орган, объединяющий в себе функции Федеральной корпорации страхования депозитов, Контролера денежного обращения и Управления надзора за сберегательными учреждениями. Совершенно очевидно, что революция в банковском деле, начавшаяся примерно 10—20 лет назад, все еще идет полным ходом.
В качестве третьего отрывка я использовал параграф из более позднего, 13-го издания "Экономикс".
Проанализируем первое предложение: "Изменения в финансовой сфере и ее дерегулирование привели к обострению конкуренции между финансовыми институтами и, несомненно, способствовали повышению эффективности экономики." Любопытно его сравнить с формулировкой 11-го издания: "Дерегулирование финансового сектора привело к усилившейся конкуренции между банками и сберегательными учреждениями." В 13-м издании авторы посчитали необходимым прикрыть голое дерегулирование как источник "усилившейся конкуренции" абстрактно-нейтральными "изменениями в финансовой сфере". Анализируя первый отрывок, мы уже обратили внимание на причинно-следственную чехарду между "нововведениями", "усилившейся конкуренцией" и "дерегулированием". "Усилившаяся конкуренция", выступавшая первопричиной в первом отрывке, уже исполняет роль следствия в третьем. То есть рыночная стихия, прорвав бюрократическую дамбу, обострила конкуренцию между финансовыми институтами, чем вызвала "повышение эффективности экономики".
"... когда из рыночной экономики вы выводите принцип laissez-faire, в сущности, вы все еще следуете тому, что можно было бы назвать «натуралистической наивностью», то есть вы считаете, что рынок, определяется ли он обменом или конкуренцией, так или иначе есть что-то вроде природной данности, что-то, что производится спонтанно и что государство должно признавать, поскольку это природная данность."
Мишель Фуко. Рождение биополитики. Лекция 7 февраля 1979 года
Странным кажется то, что авторы учебника, добавив реплику о "повышении эффективности экономики", не сочли нужным подкрепить ее парой цифр. Зато у них нашлось достаточно материала, свидетельствующего о разрушительных последствиях политики дерегулирования. Настоящим сюрпризом оказались суммы государственной помощи, предоставленной финансовому сектору в 90-е годы прошлого века. В 2011 году я процитировал слова Джозефа Стиглица, сказанные им на "Оккупай Уолл стрит": "Создана система, где убытки делятся между всеми, а доходы лишь между некоторыми. Это не капитализм, и это не рыночная экономика." Оказалось, что эта система была создана задолго до финансового кризиса 2008 года. И в свете этого открытия совсем по-другому выглядят сотни миллиардов долларов, направленных на спасение "too big to fail". Можно оправдать некоторые действия чрезвычайной ситуацией, если это происходит один раз, но если "чрезвычайные ситуации" начинают происходить регулярно, они теряют свой шарм "чрезвычайности" и требуют системного анализа. Именно поэтому Дж.Стиглиц говорит не о конкретном случае, а о системе. Но тогда государственная помощь гиганстским банковским конгломератам воспринимается не как помощь, а как рента, налог на государство или налогоплательщиков. Уже изначально в деятельность финансистов закладывается в качестве источника дохода государственная поддержка. Для простого обывателя доходы финансистов и государственная поддержка разнесены в пространстве, времени и цепочке причинно-следственных связей, но для финансистов это как раз тот самый "моральный аспект проблемы риска", о котором пишут Макконел и Брю. И чувство застрахованности обеспечено размером современных финансовых копрораций, которым они обязаны все тому же процессу дерегулирования. В процитированных отрывках хорошо видно, как "усиление" и "обострение" конкуренции в 80-90-е годы привело к образованию нескольких непотопляемых финансовых левиафанов.
"... либеральная экономическая политика XIX и начала XX в. оказалась в плену противоречий: она обеспечила свободу борьбе монополий и тем самым способствовала тому, чтобы оттеснить на задний план добросовестную конкуренцию, к которой сама и стремилась»
Вальтер Ойкен,"Основные принципы экономической политики"
К последствиям неправильного понимания природы конкуренции в ХХ веке можно отнести две мировые войны, Октябрьскую революцию и Великую депрессию. Мы уже имеем мировой финансовый кризис 2008 года, мутировавший за последние семь лет в форму латентного хронического недуга. А вопрос о третьей мировой войне сегодня уже никому не кажется праздным или неуместным.
Продолжение
Финансовая система Соединенных Штатов
Последние 10 лет (или около того) в финансовом секторе нашей экономики происходили стремительные перемены, и справедливости ради надо сказать, что финансовая система до сих пор находится в состоянии изменения. Существовавшее ранее законодательство довольно строго определяло задачи и виды деятельности, разрешенные различным финансовым учреждениям. Например, коммерческие банки должны были открывать текущие счета и предоставлять ссуды предприятиям и потребителям. Функция ссудо-сберегательных ассоциаций сводилась к приему сберегательных вкладов и выдачи этих сбережений для ипотечного кредитования. Но усилившееся в последнее время давление конкуренции, а также дерегулирование и нововведения, взятые в совокупности, расширили функции различных финансовых институтов и размыли традиционные различия между ними. Мы уже показали, каким изобретательным образом сберегательные учреждения включились в банковские операции коммерческих банков, обладая при этом преимуществом уплаты процента вкладчикам. Коммерческие банки ответили на это выделением автоматических счетов трансфертных услуг, которые позволили им обойти юридический запрет на уплату процента на чековые счета. Банки и сберегательные учреждения вторглись также в сферу деятельности маклерских фирм и страховых компаний. В свою очередь, нефинансовые фирмы, такие как «Сирс», распространили свою активность на банковскую и финансовую область. Создавались банковские холдинг-компании, позволяющие управлять несколькими формально самостоятельными банками как единым целым и , таким образом, обходить юридические ограничения на систему банковских филиалов.
Принятый в 1980 г. Закон о дерегулировании депозитных учреждений и монетарном контроле (DIDMCA) попытался отразить эти реалии путем уменьшения или исключения многих исторически сложившихся различий между коммерческими банками и различными сберегательными учреждениями. Следует сказать, что DIDMCA – наиболее важная часть банковского законодательства, принятая со времен «Великой депрессии» 30-х годов… DIDMCA позволил всем депозитным учреждениям открывать текущие счета. Но, предоставляя сберегательным учреждениям такую возможность, DIDMCA вместе с тем наложил на них такие ограничения по созданию чековых вкладов, какие применялись к коммерческим банкам.
Интересно проанализировать мировоззренческие аспекты данного текста. Авторы пишут, что Закон о дерегулировании "попытался отразить реалии". Обычно, когда создаются легальные схемы обхода действующих законов, законодатели принимают меры для ликвидации таких лазеек. А в этом случае законодатели "отразили" в новом законе "реалии". Почему? Потому что такова была воля "невидимой руки рынка", "усилившееся в последнее время давление конкуренции, дерегулирование и нововведения". "Не стой на пути у высоких чувств." Единственная заслуживающая внимание причина - "усилившееся в последнее время давление конкуренции". Вопрос: какими приборами измерялось это "давление"? Каким образом оно проявлялось? Через "нововведения", которые свелись к разработке схем обхода действующего законодательства. То есть "усилившееся давление конкуренции" - это "нововведения", на которые законодатели отреагировали отменой существовавших ограничений. Новые герои неоклассического ренессанса бесстрашно взялись за свершение финансовых "подвигов", окрыленные ролью мессий рыночного евангелизма. А регуляторы, посрамленные в своих попытках противостоять неизбежному, отступили, спровоцировав тем самым следующую волну "нововведений".
"... монополии в состоянии приобрести влияние на законодательство, а созданное ими право определения общих условий сделок начинает вытеснять из этой области право, установленное государством."
Вальтер Ойкен, "Основные принципы экономической политики"
Тем не менее, авторы учебника по-прежнему верят в необходимость регулирования банковского сектора.
Централизация и регулирование
Несмотря на современную тенденцию дерегулирования финансовой системы, степень централизации и государственного контроля остается значительной. Централизация и регулирование имеют исторические корни. Американская история в муках доказала, что централизация и общественный контроль, нравятся они или нет, служат обязательными предпосылками эффективности банковской системы. Примерно к началу ХХ в. конгресс начал во все большей степени осознавать это. Децентрализация банковского дела из-за разнородности бумажных денег, плохого денежного регулирования и денежного предложения, не соответствующего нуждам экономики, неудобна и вносит беспорядок.
Избыток денег может усложнить опасные инфляционные проблемы; недостаток денег может затормозить рост экономики, препятствуя производству и обмену благ и услуг. Соединенные Штаты и очень многие зарубежные страны на горьком опыте убедились, что децентрализация, нерегулируемая банковская система вряд ли способна обеспечить предложение денег, в наибольшей степени способствующее благосостоянию экономики в целом.
Небывалая паника 1907 г. стала последней каплей, переполнившей чашу терпения конгресса. Для изучения денежных и банковских проблем и выработки направления действия конгресса была образована Национальная комиссия по деньгам. Конечным результатом ее работы стал Закон о Федеральной резервной системе 1913 г.
Макконел и Брю, используя ретроспекцию, ясно дают понять, чем может закончиться дерегулирование американской банковской системы.
"...в денежном и банковском аппарате в результате спонтанных действий индивидуальных хозяйств и, естественно, в результате реализации индивидуального интереса возникли формы, в рамках которых протекающий теперь повседневный экономический процесс больше не регулируется так, чтобы индивидуальный и общий интересы согласовывались между собой." Вальтер Ойкен, "Основные принципы экономической политики"
Из этого отрывка я также узнал, что ФРС была создана не путем простого волеизъявления американских банков, а волевым решением американского конгресса после паники 1907 г. Но самое интересное меня ждало в лирическом отступлении - "Последнем штрихе":
Банкротство банков и сберегательных учреждений
Изменения в финансовой сфере и ее дерегулирование привели к обострению конкуренции между финансовыми институтами и, несомненно, способствовали повышению эффективности экономики. Однако помимо этого дерегулирование и усиление конкуренции имели и весьма неприятное и дорогостоящее последствие: растущую волну банкротств среди банков и сберегательных учреждений.
Таблица 13-2.
Банкротства банков и ссудо-сберегательных учреждений, 1980-1994 гг.
----------------------------------------
Год Банки Ccудо-сберегательные учреждения
----------------------------------------
1980 10 3
1981 10 11
1982 10 28
1983 42 71
1984 79 27
1985 124 34
1986 145 49
1987 206 48
1988 221 220
1989 207 327
1990 169 215
1991 124 142
1992 120 59
1993 42 9
1994 13 2
----------------------------------------
Источник: Federal Deposit Insurance Corporation and Resolution Trust Corporation
Банки и сберегательные учреждения представляют особую проблему для налогоплательщиков. Дело в том, что федеральное правительство взяло на себя гарантию текущих и сберегательных вкладов в застрахованных банках и сберегательных учреждениях. По этой причине оно согласилось оплачивать основную часть потерь, вызванных банкротством этих институтов. В итоге обеспечение ссудо-сберегательной отрасли может обойтись налогоплательщикам ни много ни мало в 250 млрд. долларов! В 1991 г. федеральное правительство приняло решение поддержать фонд страхования банковских депозитов, предоставив Федеральной корпорации страхования депозитов (ФКСД) возможность получать займы у правительства. Так или иначе, банковская индустрия в целом устояла, и большинство крупных банков теперь вновь процветает.
Гораздо сильнее и болезненнее кризис затронул ссудо-сберегательную отрасль. Более 1/3 из 3 тыс. ссудо-сберегательных ассоциаций, существовавших в 1987 г., не сумели удержаться в бизнесе! Да и причины кризиса в этой сфере куда сложнее. Дерегулирование банковского и сберегательного дела в начале 80-х годов содействовало кризису ссудо-сберегательных ассоциаций, лишив их того защищенного положения, какое они занимали прежде. До 80-х годов банковское законодательство обеспечивало ссудо-сберегательным ассоциациям практически монопольные позиции в кредитовании жилищного строительства под залог недвижимости (предоставлении ипотечных ссуд). Когда правительство подняло потолок процентной ставки по вкладам в банках и сберегательных учреждениях, процент под воздействием конкуренции существенно возрос. Но многие ссудо-сберегательные ассоциации оказались связаны по рукам и ногам своими долгосрочными закладными с фиксированным процентом, выпущенными, когда ставка была значительно ниже той, которая могла бы удержать существующих вкладчиков и привлечь новых. В ответ на понесенные убытки ссудо-сберегательные ассоциации воспользовались новыми положениями ссудного законодательства, позволяющими им предоставлять рисковые потребительские и коммерческие кредиты, а также ссуды под недвижимость, приносящие высокий процент. Банки и сберегательные учреждения выплачивают ФКСД премию за страхование помещенных у них вкладов. В 1980 г. правительство увеличило размер страхуемых вкладов с 40 тыс. до 100 тыс. дол. в расчете на один счет. Основная цель страхования депозитов - предотвратить «банковскую панику», то есть неожиданное и масштабное изъятие вкладов обеспокоенными клиентами. Подобная паника сильно пошатнула экономику в начале 30-х годов и послужила одной из причин Великой депрессии. По иронии судьбы, страхование депозитов, призванное укрепить стабильность финансовой системы, ненароком усугубило положение ссудо-сберегательных ассоциаций. Как и вообще любое страхование, страхование депозитов сопряжено с моральным аспектом проблемы риска, которая заключается в том, что само по себе страхование человека от возможного ущерба лишает его стимулов избегать этого ущерба. В отчаянной попытке спасти свои гибнущие предприятия ссудо-сберегательные ассоциации, испытывающие огромные финансовые трудности, стали предлагать слишком высокий процент, чтобы привлечь новые вклады и перехватить их у своих конкурентов. Люди, откладывающие сбережения, зная, что счета до 100 тыс. дол. полностью страхуются, направили свои средства в эти финансово неустойчивые ссудо-сберегательные ассоциации, которые, в свою очередь, принялись выдавать рисковые ссуды под высокий процент, стремясь таким образом обеспечить себе высокую доходность, которая покрыла бы весьма обременительные издержки обслуживания этих вновь привлеченных фондов. Короче говоря, страхование депозитов, с одной стороны, позволило ненадежным ссудо-сберегательным ассоциациям привлекать новые фонды, поскольку ослабило заинтересованность вкладчиков в том, чтобы размещать свои средства в более «здоровых» финансовых институтах. А с другой - оно побудило эти ассоциации использовать застрахованные вклады в опасных спекуляциях, то есть степень риска в подобной ситуации чрезмерно высока для их акционеров. А в данном случае, если эти рискованные проекты окупятся, то акционеры получат выгоду. Если же ссуды, выданные ссудо-сберегательными ассоциациями, останутся непогашенными, что приведет к краху самих ассоциаций, то потери вкладчиков будут оплачивать не акционеры, а правительство из своего страхового фонда. Невыполнение обязательств по множеству таких высокорисковых ссуд привело несколько крупных ссудо-сберегательных ассоциаций к банкротству. Более того, благодаря лазейкам в банковском законодательстве некоторые руководители ссудо-сберегательных ассоциаций получили удобную возможность «погреть руки» на крахе своих предприятий. Как показано в табл. 13-2, в конце 80-х и начале 90-х годов обанкротилось более 1000 ссудо-сберегательных ассоциаций. И в 40% этих банкротств федеральные следственные органы обнаружили признаки преступных действий. Финансовые потери ссудо-сберегательных ассоциаций практически полностью исчерпали фонд страхования депозитов, сделав его абсолютно убыточным.
Это послужило для правительства сигналом серьезного кризиса. В августе 1989 г. был принят Закон о реформе, возрождении и укреплении финансовых институтов (FIRREA), основавший Трастовую компанию для урегулирования с функцией надзора за закрытием или продажей всех обанкротившихся ссудо-сберегательных ассоциаций. Общая стоимость затрат на эти цели к настоящему времени составила примерно 200 млрд. дол., и большая часть из них оплачена налогоплательщиками. Кроме того, согласно упомянутому закону, на ФКСД возложен контроль за страхованием депозитов, размещенных в банках и сберегательных учреждениях. Закон увеличил премию, выплачиваемую этими институтами за страхование депозитов, а также повысил для сберегательных учреждений уровень требований к уставному капиталу (доле активов, финансируемой собственниками), приведя их в соответствие с требованиями, предъявляемыми к коммерческим банкам. Закон также временно разрешил ссудо-сберегательным ассоциациям принимать вклады от коммерческих предприятий. И наконец, этот закон обязал ФРС разрешить банковским холдинговым компаниям поглощать устойчивые ссудо-сберегательные ассоциации.
В сфере финансовых услуг продолжаются масштабные преобразования. Хотя банки и сберегательные учреждения по-прежнему остаются основными институтами, предлагающими услуги по открытию текущих счетов, их доля в совокупных финансовых активах (денежная стоимость собственности) существенно сократилась. Так, в 80-х годах рыночная доля коммерческих банков уменьшилась с 37 до 27%, а сберегательных учреждений - с 23 до 16%. В то же время рыночная доля финансовых активов страховых компаний, пенсионных и трастовых (доверительных) фондов, инвестиционных компаний (взаимных фондов) и финансовых компаний подскочила с 39 до 57%. Совершенно очевидно, что американские фирмы и домохозяйства переводят все больше своих сбережений и займов из банков и сберегательных учреждений в другие финансовые институты.
В ответ на стремительные и широкомасштабные перемены в индустрии финансовых услуг раздались призывы к проведению реформы в регулировании этой сферы. Разрабатываются новые законы, поддерживающие банки и сберегательные учреждения, усиливающие конкуренцию между различными финансовыми институтами и ускоряющие необходимую консолидацию. В частности, предлагается снять строгие ограничения с банков и сберегательных учреждений, с тем чтобы повысить их конкурентоспособность в сравнении с другими финансовыми институтами. Так, в 1994 г. Конгресс ввел в действие закон, устранивший федеральные барьеры для банковских операций между штатами. Другие предложения касаются законодательного разрешения банкам приобретать в собственность брокерские фирмы и страховые компании (и наоборот). Помимо этого, предпринимаются шаги по упорядочению регулирования собственно банковской деятельности. В 1994 г. администрация Клинтона предложила создать новую Федеральную банковскую комиссию (Federal Banking Commission) — единый регулирующий орган, объединяющий в себе функции Федеральной корпорации страхования депозитов, Контролера денежного обращения и Управления надзора за сберегательными учреждениями. Совершенно очевидно, что революция в банковском деле, начавшаяся примерно 10—20 лет назад, все еще идет полным ходом.
В качестве третьего отрывка я использовал параграф из более позднего, 13-го издания "Экономикс".
Проанализируем первое предложение: "Изменения в финансовой сфере и ее дерегулирование привели к обострению конкуренции между финансовыми институтами и, несомненно, способствовали повышению эффективности экономики." Любопытно его сравнить с формулировкой 11-го издания: "Дерегулирование финансового сектора привело к усилившейся конкуренции между банками и сберегательными учреждениями." В 13-м издании авторы посчитали необходимым прикрыть голое дерегулирование как источник "усилившейся конкуренции" абстрактно-нейтральными "изменениями в финансовой сфере". Анализируя первый отрывок, мы уже обратили внимание на причинно-следственную чехарду между "нововведениями", "усилившейся конкуренцией" и "дерегулированием". "Усилившаяся конкуренция", выступавшая первопричиной в первом отрывке, уже исполняет роль следствия в третьем. То есть рыночная стихия, прорвав бюрократическую дамбу, обострила конкуренцию между финансовыми институтами, чем вызвала "повышение эффективности экономики".
"... когда из рыночной экономики вы выводите принцип laissez-faire, в сущности, вы все еще следуете тому, что можно было бы назвать «натуралистической наивностью», то есть вы считаете, что рынок, определяется ли он обменом или конкуренцией, так или иначе есть что-то вроде природной данности, что-то, что производится спонтанно и что государство должно признавать, поскольку это природная данность."
Мишель Фуко. Рождение биополитики. Лекция 7 февраля 1979 года
Странным кажется то, что авторы учебника, добавив реплику о "повышении эффективности экономики", не сочли нужным подкрепить ее парой цифр. Зато у них нашлось достаточно материала, свидетельствующего о разрушительных последствиях политики дерегулирования. Настоящим сюрпризом оказались суммы государственной помощи, предоставленной финансовому сектору в 90-е годы прошлого века. В 2011 году я процитировал слова Джозефа Стиглица, сказанные им на "Оккупай Уолл стрит": "Создана система, где убытки делятся между всеми, а доходы лишь между некоторыми. Это не капитализм, и это не рыночная экономика." Оказалось, что эта система была создана задолго до финансового кризиса 2008 года. И в свете этого открытия совсем по-другому выглядят сотни миллиардов долларов, направленных на спасение "too big to fail". Можно оправдать некоторые действия чрезвычайной ситуацией, если это происходит один раз, но если "чрезвычайные ситуации" начинают происходить регулярно, они теряют свой шарм "чрезвычайности" и требуют системного анализа. Именно поэтому Дж.Стиглиц говорит не о конкретном случае, а о системе. Но тогда государственная помощь гиганстским банковским конгломератам воспринимается не как помощь, а как рента, налог на государство или налогоплательщиков. Уже изначально в деятельность финансистов закладывается в качестве источника дохода государственная поддержка. Для простого обывателя доходы финансистов и государственная поддержка разнесены в пространстве, времени и цепочке причинно-следственных связей, но для финансистов это как раз тот самый "моральный аспект проблемы риска", о котором пишут Макконел и Брю. И чувство застрахованности обеспечено размером современных финансовых копрораций, которым они обязаны все тому же процессу дерегулирования. В процитированных отрывках хорошо видно, как "усиление" и "обострение" конкуренции в 80-90-е годы привело к образованию нескольких непотопляемых финансовых левиафанов.
"... либеральная экономическая политика XIX и начала XX в. оказалась в плену противоречий: она обеспечила свободу борьбе монополий и тем самым способствовала тому, чтобы оттеснить на задний план добросовестную конкуренцию, к которой сама и стремилась»
Вальтер Ойкен,"Основные принципы экономической политики"
К последствиям неправильного понимания природы конкуренции в ХХ веке можно отнести две мировые войны, Октябрьскую революцию и Великую депрессию. Мы уже имеем мировой финансовый кризис 2008 года, мутировавший за последние семь лет в форму латентного хронического недуга. А вопрос о третьей мировой войне сегодня уже никому не кажется праздным или неуместным.
Продолжение
Nav komentāru:
Ierakstīt komentāru