19 декабря первым делом я пошел в ГУМ покупать новые зимние ботинки. Старые стали пропускать воду и если для коротких перебежек дом-метро-офис они еще годились, длительные прогулки по свежему воздуху в них были противопоказаны. Одев новые белвестовские тут же в магазине, я решил оставить старые в баре "Лондон" напротив ГУМа, чтобы не тащиться с ними домой. Там встретил Лену Тонкачеву. Она была в приподнятом настроении. У нее зазвонил телефон и, пока она слушала, ее лицо начало мрачнеть. Так мы узнали об избиении Некляева на Немиге. Я проводил ее до Немиги и отправился на Кастрычницкую. Потом вместе со всеми прошел по проспекту до площади Незалежности и пробыл там до момента, когда появился ОМОН. Для меня как иностранного гражданина стычка с правоохранительными органами могла закончится депортацией. Пришлось уйти, хотя чувство было поганое, потому что со стороны мой уход выглядел как трусливое бегство. Я пошел пешком до Академии наук. На площади Победы видел, как на другой стороне милицейские машины с сиренами прижали к тротуару джип. Позже узнал, что в машине были Андрей Санников с Ириной Халипп.
Следующие недели прошли в каком-то сюрреалистическом угаре. Мы продолжали заниматься офисной рутиной, читая в перерывах сообщения о пытках и издевательствах в застенках КГБ, которые происходили не где-то на другом конце света или в позапрошлом столетии, а здесь и сейчас, в соседнем квартале или соседнем районе. Посмотрев ютюбовские ролики, в которых омоновцы зверски избивают женщин и стариков, я отправлялся на международную конференцию, посвященную перспективам развития белорусского рынка долговых обязательств, или на встречу с представителями Всемирного Банка, чтобы обсудить плюсы и минусы нового электронного реестра заложенного имущества. Одновременно произошло резкое ухудшение ситуации в экономике, сопровождавшееся обвалом белорусского рубля и неприкрытой матерщиной в адрес власти пассажиров общественного транспорта.
После теракта во Внуково у турникетов минского метро появились омоновцы. Те самые, что пару месяцев назад избивали людей на площади Незалежности. Город окончательно стал походить на один большой концентрационный лагерь. После работы я иногда заезжал в Центральный, покупал продукты и ехал на метро до Академии наук. В один из таких дней перед турникетами оказался молодой омоновец. Он расслабленно болтал с контролером, но встретившись со мной глазами, осекся и отошел в сторону. Видимо в моем взгляде можно было прочесть все, что я о нем думал. Когда я подошел к турникету он, пытаясь отыграть потерянные очки, вернулся и попросил показать содержимое пакета. Теперь даже страх быть депортированным меня не мог остановить. Я спросил, не желает ли он поискать что-нибудь у меня в штанах. Он предложил пройти в отделение. При виде моего латвийского паспорта с ним случилась очередная метаморфоза. Оправдывающимся тоном он спросил, почему я так агрессивно реагирую на его просьбы, ведь он только выполняет свои обязанности. Я ответил, что он знает почему, и демонстративно прочитал фамилию на его куртке.
Через несколько дней омоновцы из метро исчезли.
11 апреля я собирался после работы разместить в ЖЖ написанную где-то месяц назад статью. У меня тогда была привычка "выдерживать" написанный материал, чтобы иметь возможность исправить его еще до публикации. Обычно я заканчивал к 17:00, шел пешком до станции метро Пушкинская, оттуда на метро до Купаловской с пересадкой на Кастрычницкую, как раз где-то около 18:00. Но к концу рабочего дня вдруг возникли срочные дела. Я еще возился с документами, когда коллега сообщил о теракте. Вот так у статьи появился заголовок "Минск, 11 апреля 2011 года, 19:25". У входа в метро на Пушкинской три милиционера что-то оживленно обсуждали и улыбались, словно не было никакого теракта пару часов назад. Я пошел на троллейбусную остановку.
P.S. Коллаж из кадров фильма "Схватка" я подготовил еще в 2011 году.
Следующие недели прошли в каком-то сюрреалистическом угаре. Мы продолжали заниматься офисной рутиной, читая в перерывах сообщения о пытках и издевательствах в застенках КГБ, которые происходили не где-то на другом конце света или в позапрошлом столетии, а здесь и сейчас, в соседнем квартале или соседнем районе. Посмотрев ютюбовские ролики, в которых омоновцы зверски избивают женщин и стариков, я отправлялся на международную конференцию, посвященную перспективам развития белорусского рынка долговых обязательств, или на встречу с представителями Всемирного Банка, чтобы обсудить плюсы и минусы нового электронного реестра заложенного имущества. Одновременно произошло резкое ухудшение ситуации в экономике, сопровождавшееся обвалом белорусского рубля и неприкрытой матерщиной в адрес власти пассажиров общественного транспорта.
После теракта во Внуково у турникетов минского метро появились омоновцы. Те самые, что пару месяцев назад избивали людей на площади Незалежности. Город окончательно стал походить на один большой концентрационный лагерь. После работы я иногда заезжал в Центральный, покупал продукты и ехал на метро до Академии наук. В один из таких дней перед турникетами оказался молодой омоновец. Он расслабленно болтал с контролером, но встретившись со мной глазами, осекся и отошел в сторону. Видимо в моем взгляде можно было прочесть все, что я о нем думал. Когда я подошел к турникету он, пытаясь отыграть потерянные очки, вернулся и попросил показать содержимое пакета. Теперь даже страх быть депортированным меня не мог остановить. Я спросил, не желает ли он поискать что-нибудь у меня в штанах. Он предложил пройти в отделение. При виде моего латвийского паспорта с ним случилась очередная метаморфоза. Оправдывающимся тоном он спросил, почему я так агрессивно реагирую на его просьбы, ведь он только выполняет свои обязанности. Я ответил, что он знает почему, и демонстративно прочитал фамилию на его куртке.
11 апреля я собирался после работы разместить в ЖЖ написанную где-то месяц назад статью. У меня тогда была привычка "выдерживать" написанный материал, чтобы иметь возможность исправить его еще до публикации. Обычно я заканчивал к 17:00, шел пешком до станции метро Пушкинская, оттуда на метро до Купаловской с пересадкой на Кастрычницкую, как раз где-то около 18:00. Но к концу рабочего дня вдруг возникли срочные дела. Я еще возился с документами, когда коллега сообщил о теракте. Вот так у статьи появился заголовок "Минск, 11 апреля 2011 года, 19:25". У входа в метро на Пушкинской три милиционера что-то оживленно обсуждали и улыбались, словно не было никакого теракта пару часов назад. Я пошел на троллейбусную остановку.
P.S. Коллаж из кадров фильма "Схватка" я подготовил еще в 2011 году.
Nav komentāru:
Ierakstīt komentāru