Цена беды №1
По Гегелю каждый философ пишет свою историю философии. Это утверждение можно считать верным для любой истории, написанной представителем какой угодно профессии. При этом сама история служит наглядным пособием мировоззрения ее автора.
В июне 2016 года я прокомментировал статью Андрея Пиантковского “Русский пациент”, в которой была высказана следующая мысль:
“Победили красные, обещавшие всем все и вступавшие в любые тактические союзы. Одолев Деникина и других белых генералов, большевики довольно быстро реализовали их программу "единой и неделимой", восстановив почти целиком Российскую империю.”
В недавнем своем выступлении в Кембридже Славой Жижек восхищался гением Троцкого, сумевшего с помощью одной тысячи солдат и матросов захватить власть в Петрограде, сконцентрировав внимание на ключевых объектах инфраструктуры города - электростанции, почте, телефоне и телеграфе. На этом же принципе была построена тактика блицкрига, предусматривавшая не фронтальное наступление, а захват ключевых позиций с помощью танковых клиньев. В готовности заключать любые союзы и давать любые обещания Андрей Пиантковский также разглядел проявление стратегического гения Троцкого. В его глазах Деникин, упрямо отстаивавший идею единой и неделимой Российской империи, выглядит анахронизмом. И вот в этом месте важно понять, что анахронизмом он выглядит по двум причинам: первая - потому что не готов смириться с распадом Российской империи; вторая - потому что не готов врать и лицемерить ради достижения своих целей. Вместе с идеей единой и неделимой Российской империи на свалке истории оказались моральные принципы, не позволившие царскому генералу обещать то, что он не собирался выполнять.
Недавно Игорь Эйдман написал в Фейсбуке:
“Сталин, как все больные манией преследования, придумывал мнимых врагов и угрозы, а потом диктовал свой болезненный бред НКВДешникам, давая им прямое указание выбивать у подозреваемых признание. Если руководители НКВД не могли подтвердить его фантазии, он жестоко их карал. Маньяки всегда очень обижаются на тех, кто подвергает сомнению их бред.”
По приказу Сталина был убит ледорубом тот самый гениальный тактик и стратег Троцкий. Был также расстрелян Тухачевский, которого считают автором военной тактики, получившей немецкое название блицкриг и чуть не погубившей Советский Союз.
Но по мнению Игоря Эйдмана, не только Сталин страдал паранойей:
“При Путине его бредовую конспирологию транслирует вся правящая элита и гостелевидение. Путинские чиновники (как и сталинские) понимают, что если не будут потакать болезненным фантазиям шефа, долго в своих креслах не усидят (думаю, тех кто искренне верит в эту чепуху, не так уж много).”
Почти вся история XX века нам преподносится как цепочка умопомешательств отдельных людей или целых наций. Невменяемость участников тех событий освобождает от необходимости искать реальные причины произошедшего. И вот, с одной стороны, у нас есть гениальный Троцкий, захвативший и удержавший власть при поддержке кучки единомышленников, а с другой - параноики Сталин и Путин, постоянно озабоченные поиском предателей и заговорщиков. Но суть в том, что паранойя советских и постсоветских лидеров является прямым следствием готовности использовать любые средства для достижения поставленных целей. Признав приоритет коммунистической идеологии над моралью, большевики разрушили социальный институт, на котором строилось доверие между членами общества. Паранойя в таких условиях является закономерным следствием. Раздавая лживые обещания, заключая договора, которые он не собирался выполнять, Троцкий также закладывал основы той системы, которая уничтожила его самого. Но и сама созданная им система была уничтожена благодаря заложенным в нее принципам беспринципности. Расстрел автора блицкрига Тухачевского является ярким символом несостоятельности так называемой реалполитик в большевистском исполнении. Поэтому, когда в качестве оправдания политического оппортунизма приводят примеры таких “успехов”, не мешало бы заодно вспомнить и цену, которую пришлось позже за них заплатить.
По Гегелю каждый философ пишет свою историю философии. Это утверждение можно считать верным для любой истории, написанной представителем какой угодно профессии. При этом сама история служит наглядным пособием мировоззрения ее автора.
В июне 2016 года я прокомментировал статью Андрея Пиантковского “Русский пациент”, в которой была высказана следующая мысль:
“Победили красные, обещавшие всем все и вступавшие в любые тактические союзы. Одолев Деникина и других белых генералов, большевики довольно быстро реализовали их программу "единой и неделимой", восстановив почти целиком Российскую империю.”
В недавнем своем выступлении в Кембридже Славой Жижек восхищался гением Троцкого, сумевшего с помощью одной тысячи солдат и матросов захватить власть в Петрограде, сконцентрировав внимание на ключевых объектах инфраструктуры города - электростанции, почте, телефоне и телеграфе. На этом же принципе была построена тактика блицкрига, предусматривавшая не фронтальное наступление, а захват ключевых позиций с помощью танковых клиньев. В готовности заключать любые союзы и давать любые обещания Андрей Пиантковский также разглядел проявление стратегического гения Троцкого. В его глазах Деникин, упрямо отстаивавший идею единой и неделимой Российской империи, выглядит анахронизмом. И вот в этом месте важно понять, что анахронизмом он выглядит по двум причинам: первая - потому что не готов смириться с распадом Российской империи; вторая - потому что не готов врать и лицемерить ради достижения своих целей. Вместе с идеей единой и неделимой Российской империи на свалке истории оказались моральные принципы, не позволившие царскому генералу обещать то, что он не собирался выполнять.
Недавно Игорь Эйдман написал в Фейсбуке:
“Сталин, как все больные манией преследования, придумывал мнимых врагов и угрозы, а потом диктовал свой болезненный бред НКВДешникам, давая им прямое указание выбивать у подозреваемых признание. Если руководители НКВД не могли подтвердить его фантазии, он жестоко их карал. Маньяки всегда очень обижаются на тех, кто подвергает сомнению их бред.”
По приказу Сталина был убит ледорубом тот самый гениальный тактик и стратег Троцкий. Был также расстрелян Тухачевский, которого считают автором военной тактики, получившей немецкое название блицкриг и чуть не погубившей Советский Союз.
Но по мнению Игоря Эйдмана, не только Сталин страдал паранойей:
“При Путине его бредовую конспирологию транслирует вся правящая элита и гостелевидение. Путинские чиновники (как и сталинские) понимают, что если не будут потакать болезненным фантазиям шефа, долго в своих креслах не усидят (думаю, тех кто искренне верит в эту чепуху, не так уж много).”
Почти вся история XX века нам преподносится как цепочка умопомешательств отдельных людей или целых наций. Невменяемость участников тех событий освобождает от необходимости искать реальные причины произошедшего. И вот, с одной стороны, у нас есть гениальный Троцкий, захвативший и удержавший власть при поддержке кучки единомышленников, а с другой - параноики Сталин и Путин, постоянно озабоченные поиском предателей и заговорщиков. Но суть в том, что паранойя советских и постсоветских лидеров является прямым следствием готовности использовать любые средства для достижения поставленных целей. Признав приоритет коммунистической идеологии над моралью, большевики разрушили социальный институт, на котором строилось доверие между членами общества. Паранойя в таких условиях является закономерным следствием. Раздавая лживые обещания, заключая договора, которые он не собирался выполнять, Троцкий также закладывал основы той системы, которая уничтожила его самого. Но и сама созданная им система была уничтожена благодаря заложенным в нее принципам беспринципности. Расстрел автора блицкрига Тухачевского является ярким символом несостоятельности так называемой реалполитик в большевистском исполнении. Поэтому, когда в качестве оправдания политического оппортунизма приводят примеры таких “успехов”, не мешало бы заодно вспомнить и цену, которую пришлось позже за них заплатить.
"Той России нету
AtbildētDzēstКак и той меня..."
Вот это главный вопрос. Нужно ли любой ценой сохранять общество если оно меняет свою суть. То есть гибель общества возможна и при выживании его членов.
Я даже не знаю, какое из европейских государств можно считать наследником европейских традиций предыдущих веков. В 20-м веке было истреблено несколько поколений европейцев. "Порвалась связь времен." Недавно прочитал где-то, что многие культурные традиции могут быть переданы только от поколения к поколению. Их нельзя перенять, читая книги или просматривая старые фильмы. Я это чувствую, потому что сам являюсь сыном человека поколения, почти полностью истребленного во Второй мировой. И я чувствую ту пропасть, которая пролегает между мной и теми, кто не получил этого культурного наследия.
Dzēstтут такая тема что хранителями культуры является какая-то часть населения процентов 10.
DzēstИ вот если их всех убить или посадить в корабль и отправить на Альфу-Центавру :), то инертное большинство перевоспитается :) и примет культуру победителей.
Это наверное называется культурный геноцид.
Давным давно Шендерович рассказывал, что вся культурная пирамида держится на 500 интеллектуалах. Один философский пароход - и конец культуре. Не сразу, через несколько десятилетий. В Беларуси в октябре 1937 года расстреляли полтораста писателей и поэтов. То же самое происходило в Украине.
Dzēstвот тут сложный вопрос. Какая часть убитых в Большой Террор представляла национальную белорусскую культуру, а какая была прям совсем советскими?
DzēstВспомнил что отец Чингиза Айтматова был расстрелян в то время. Но он не был не баем, не исламским богословом. Он был революционером. Он из тех кто считал что "надо срубить тополь", как в "Первом учителе"