Истина и реальность в информационной войне

В октябре 2007 года я написал статью на латышском языке "О лириках, физиках, врачах и реальности жизни". В преамбуле было указано «По мотивам "Кризис европейских наук и трансцедентальная феноменология" Э.Гуссерля». Статья никогда не переводилась на русский язык, поэтому я приведу выдержки, в которых изложена ключевая идея.

Можно ли считать дураками всех людей, которые жили в эпоху, когда считалось, что Земля плоская? Те, кто сжег Джордано Бруно, были образованнейшими представителями своего времени. Сегодняшний "плоскостизм" выражается в мифе о реальности жизни, который на самом деле является младшим братом диалектического материализма. В основе этой идеи лежит вера в то, что существует какая-то объективная реальность, которую нужно постичь и потом действовать, принимая ее во внимание.

На эту практику опираются естественные науки, которые в последние столетия достигли грандиозных успехов. И имено эти успехи в естественных науках побуждают людей переносить эту идею в общественные науки. Но в этой области объект исследования и субъект один и тот же. Только субъект открыл что-то новое в объекте, тот сразу меняется благодаря новым знаниям. Попытки расширить власть естественных наук над общественными часто терпели неудачу, что вызвало среди физиков презрение к общественным наукам как ненастоящим. Поэтому физики не считают большой проблемой сразу браться за общественные вопросы, так как считают людей, которые этим занимаются, недалекими, потому что те не умеют дифференцировать.

Тогда эта статья закрыла вопрос о "реальности жизни", под видом которой гражданам Латвии пытались навязать точку зрения определнной политической группы. Сегодня в условиях развязанной информационной войны снова актуализировался вопрос о том, что можно считать истинным и реальным. В этот раз меня вдохновила книга ученика Эдмунда Гуссерля Мартина Хайдеггера "Бытие и время", а именно 43-й и 44-й параграфы, посвященные истине и реальности. В данном случае изложение также будет "по мотивам". Во-первых, потому что мне еще далеко до окончательного понимания этой работы. Во-вторых, потому что понимание мысли Хайдеггера в ее чистом виде - процесс чрезвычайно трудоемкий. Но приходящая в результате ясность - достойное вознаграждение за потраченные усилия.

Начнем с определения реальности. В процитированном выше отрывке уже указаны недостатки естественнонаучной трактовки социальной реальности. Попытка воспринимать общественные явления как бы со стороны превращает нас в собаку, гоняющуюся за своим хвостом. Мы пытаемся найти эту самую реальность где-то вне себя и вместо нее получаем или что-то постоянно меняющееся, или точку зрения какой-то группы людей, заинтересованных в ее господстве. И если мы верим в объективную реальность, существующую вовне, нас можно убедить, что вот именно эта точка зрения и является той самой реальностью.

Истоки данного мировосприятия или мировоззрения нужно искать еще в античной философии, когда Платон ввел разделение между миром идей и миром вещей. Декартовское "мыслю, следовательно существую" превратило человека в представителя мира идей или субъекта, противопоставив миру вещей или объектам. Отсюда началось Новое время с его триумфом естественных наук. Во второй половине XIX века естественные науки перестали вписываться в рамки декартовской парадигмы. Парадокс заключался в том, что в то же самое время естественнонаучные методы расцвели пышным цветом в общественных науках благодаря Сен Симону, Конту, Марксу, Вальрасу и др. Мы вдруг оказались рабами мифа о неизбежном социальном развитии, происходящем независимо от нашей воли и желаний. Модели социальной действительности копировались с естественнонаучной объективной реальности. Обратите внимание, что само словосочетание "объективная реальность" предполагает реальность объектов. Человек превратился из субъекта в объект. Освенцим и ГУЛАГ стали предельным выражением объективации человека.

Заслуга Э.Гуссерля, М.Хайдеггера и трансцедентальной феноменологии в целом заключается в том, что они отказались от платоновского разделения мира на идеи и вещи, соответственно освободившись также от декартовского противопоставления субъекта объекту. Человек и его мировосприятие являются такой же составной частью бытия как и все остальное. Несколько лет назад я сформулировал это так: "Это не я смотрю на мир, это мир смотрит сам на себя". Есть еще определение Вима Вендерса, учившегося во Фрайбургском университете.

Отсюда, кроме всего прочего, также можно вывести бессмертие души, так как теперь наше Я легитимируется на правах бесконечного бытия. Для среднестатистического обывателя воспринять эту идею будет не так легко. Но когда я ее объяснял в присутствии пятилетней девочки, она проявила живой интерес, тут же задав вопрос "Это как?!". У философов и маленьких детей много общего. Скажу даже больше: философ - это человек, пытающийся смотреть на мир глазами пятилетнего ребенка.

Но если человек не противопоставлен миру, то ему тогда не требуется постоянно соотносить себя с реальностью как чем-то внешним, еще только требующим доказательства. И здесь трансцедентальная феноменология попалась на глаза нынешним смердяковым, провозгласившими себя постмодернистами (когда-то я провел параллель между Иваном Карамазовым со Смердяковым с одной стороны и Ницше с Гитлером с другой). В "Истории европейской метафизики" я определил постмодернизм как форму деградации позитивизма. Теперь я определил бы постмодернизм как позитивизм, зараженный трансцедентальной феноменологией. "Раз объективной реальности не существует, значит все дозволено". Значит можно конструировать любую реальность. В результате сегодня нас окружает рой всевозможных постмодернистских "реальностей", превративших современное общество в "Общество спектакля". И все эти представления ложатся на благодатную почву стойкой веры среднестатистического обывателя в объективную реальность. Второй вариант - разрушение представлений о реальности как таковой, когда человек уже не в состоянии понять, что реально, а что нет. Но и в основе второго метода лежат все те же попытки обывателя отыскать объективную реальность вовне. То есть в обоих случаях постмодернисты дурачат людей с модернистским мировосприятием. Под модерном в данном случае имеется в виду декартовский детерминизм, замешанный на атеизме. Человек модерна верит только в то, что можно доказать. Но, с одной стороны, в социальной реальности можно доказать все, что угодно, с другой, ничего нельзя доказать. И здесь ключевым условием является атеизм представителя Нового времени. Религиозность средневекового человека, являясь несомненно атрибутом мира идей, была составной частью всей его жизни. Так как в основе ее лежал символ веры, не требующий материальных доказательств, было почти невозможно сконструировать новую реальность за пределами религиозных догм. Церковь выступала верификатором новых "нарративов" на предмет соответствия их религиозным нормам. Отказ от монополии церкви на конструирование социальной реальности и является одним из признаков начала Нового времени. Сегодняшняя дурная бесконечность "архитипов" и "нарративов" знаменует его конец.

Продолжение