Постмодернизм

Когда в 1993 году я начал самостоятельно изучать философию, в мой список авторов не попали ни Гоббс, ни Локк и никто из постмодернистов. Британские философы мне показались слишком поверхностными, чтобы тратить на них время. Постмодернизм был слишком молодым философским течением, не прошедшим испытание временем. Впервые я задумался о постмодернизме в 2008 году, когда писал "Историю европейской метафизики". В 2015 году я изложил свою точку зрения на постмодернизм как инструмент манипуляций общественным мнением в эссе "Истина и реальность в информационной войне". В том же эссе можно найти критику использования философами Нового времени естественнонаучных методов. (Отрывок эссе можно прочитать в конце этого поста.) 

И только сейчас я понял, что источником постмодернизма стала эта естественнонаучная объективация социальных явлений. Гоббс, Локк, Кант и другие философы того времени воспринимали окружающее их общество как неизменную объективную реальность, а не как продукт тысячелетнего развития. 

Еще в конце 19-го века Альфред Маршалл в "Приниципах экономической науки" критиковал Дэвида Риккардо:

"Ради упрощения аргументации Рикардо и его последователи часто рассматривали человека в качестве постоянной величины и никогда не давали себе труда изучить возможные вариации. Люди, которых они знали самым тесным образом, были жителями больших городов, и они иногда настолько небрежно излагали свои мысли, как если бы подразумевали, что другие англичане были в очень большой степени подобны тем, которых они знали в больших городах."

Альфред Маршалл пишет о географическом отличии абстрактного homo economicus Дэвида Риккардо от других жителей Англии. То же самое можно сказать об историческом отличии абстрактного общества Гоббса и Локка от обществ, существовавших до и после. Дэвид Риккардо следовал традиции, заложенной Гоббсом и Локком. На Альфреда Маршалла оказали влияние идеи немецких экономистов:

"Погоня за абстракциями — хорошее дело, когда она осуществляется в надлежащем месте. Но широта тех проявлений человеческого характера, с которыми имеет дело экономическая наука, была занижена некоторыми авторами работ по экономической теории в Англии и других странах, и немецкие экономисты оказали большую услугу, подчеркнув это."

С этой "широтой проявлений человеческого характера" имеет дело не только экономическая наука, но любая социальная дисциплина. 

История Нового времени - история общества, верящего в объективность социальной реальности. Эта реальность изучалась как естественнонаучная. И выводы делались такие же. Итогом такого подхода стала деградация общества до уровня ГУЛАГа и Освенцима. "Технизация этатистского руководства, контроль над экономикой, а также технизация самого анализа экономических явлений: именно это ордолибералы называют «вечным сен-симонизмом», а Сен-Симон порождает у них характерное для либерального искусства управлять головокружение, заставляющее подыскивать для общества схемы рациональности, присущие природе, принцип ограничения, принцип организации, который в конечном итоге привёл к нацизму." (Мишель Фуко, "Рождение биополитики", лекция 7 февраля 1979 года) Хелен Плакроуз называет источником постмодернизма работы Ницше и Хайдеггера. Думаю, что десятки миллионов жертв стали уважительной причиной задуматься над тем, что не так с модерном. Бесчеловечность поступков людей в середине 20-го века доказала, что естественная природа человека, провозглашенная мыслителями Нового времени, - всего лишь миф. Или, по определению постмодернистов, метанарратив.    

В современном описании Нового времени привлекает внимание внезапность его наступления. Вот было темное Средневековье и вдруг, как Deus ex machina, начинается Возрождение и Просвещение. Откуда взялись все эти образованные интеллектуалы, так сильно изменившие средневековое общество? На смену религиозному культу приходит культ разума. Но откуда у разума вдруг появились такие феноменальные способности? Где они были раньше? "... все это дело изобретательства ни на шаг бы не тронулось с места, если бы философия в тот исторический момент, когда она шагнула в область своего не-истовства, не помыслила категории этой природы и тем впервые только и открыла ее сферу для исканий и изысканий изобретателей..." (М.Хайдеггер, "Европейский нигилизм") Но мыслители Нового времени не видят источника своего интеллектуального могущества. "... метафизическая дистрофия сопровождалась фактическим расцветом новоевропейской философии... Перед новоевропейскими философами открывалась новая картина мира, формировавшаяся за счет постоянного сужения метафизического горизонта." ("О происхождении нигилизма") То есть культ разума Нового времени был культом достаточно ограниченного разума. Легитимация идеалов Нового времени осуществлялась с помощью придания им естественнонаучной объективности. Вся эта конструкция была возведена на прочном фундаменте христианской традиции, сформированной в предшествующие Новому времени полторы тысячи лет. Но неспособность увидеть этот фундамент, понять его значение обрекало западную цивилизацию на его постепенную эрозию.  

До сих пор постмодернизм воспринимался мною как попытка разрушить то, что было создано в период модерна. Теперь я вижу в нем всего лишь констатацию очевидного факта - идеалы модерна не обладают естественнонаучной объективностью. Модерн сам себя разрушил. Поэтому попытки защитить идеалы модерна от постмодернизма мне кажутся бессмысленными. Нужно восстанавливать фундамент, то, что постмодернисты называют метанарративом. Но не метанарратив модерна, а тот, на котором был построен сам модерн. Для решения этой задачи потребуются не годы, не десятилетия, а века. В такой же ситуации оказался Августин Аврелий или Блаженный Августин в конце 4-го - начале 5-го века. 

___________________________________________________________

отрывок из "Истина и реальность в информационной войне":

"... трансцедентальная феноменология попалась на глаза нынешним смердяковым, провозгласившими себя постмодернистами (когда-то я провел параллель между Иваном Карамазовым со Смердяковым с одной стороны и Ницше с Гитлером с другой). В "Истории европейской метафизики" я определил постмодернизм как форму деградации позитивизма. Теперь я определил бы постмодернизм как позитивизм, зараженный трансцедентальной феноменологией. "Раз объективной реальности не существует, значит все дозволено". Значит можно конструировать любую реальность. В результате сегодня нас окружает рой всевозможных постмодернистских "реальностей", превративших современное общество в "Общество спектакля". И все эти представления ложатся на благодатную почву стойкой веры среднестатистического обывателя в объективную реальность. Второй вариант - разрушение представлений о реальности как таковой, когда человек уже не в состоянии понять, что реально, а что нет. Но и в основе второго метода лежат все те же попытки обывателя отыскать объективную реальность вовне. То есть в обоих случаях постмодернисты дурачат людей с модернистским мировосприятием. Под модерном в данном случае имеется в виду декартовский детерминизм, замешанный на атеизме. Человек модерна верит только в то, что можно доказать. Но, с одной стороны, в социальной реальности можно доказать все, что угодно, с другой, ничего нельзя доказать. И здесь ключевым условием является атеизм представителя Нового времени. Религиозность средневекового человека, являясь несомненно атрибутом мира идей, была составной частью всей его жизни. Так как в основе ее лежал символ веры, не требующий материальных доказательств, было почти невозможно сконструировать новую реальность за пределами религиозных догм. Церковь выступала верификатором новых "нарративов" на предмет соответствия их религиозным нормам. Отказ от монополии церкви на конструирование социальной реальности и является одним из признаков начала Нового времени. Сегодняшняя дурная бесконечность "архитипов" и "нарративов" знаменует его конец.

В Новое время мораль как детерминанта социальной реальности утратила религиозное содержание. 

"Мораль, поскольку она основана на понятии о человеке как существе свободном, но именно поэтому и связывающем себя безусловными законами посредством своего разума, не нуждается ни в идее о другом существе над ним, чтобы познать свой долг, ни в других мотивах, кроме самого закона, чтобы этот долг исполнить."

                                                 И.Кант, "Религия в пределах только разума" 

Место Иисуса Христа занял категорический императив. Похоже, как раз в способности заменить название выражалась свобода человека по Канту. Тут же появились безусловные законы, которые человеку нужно познать и затем исполнять. Все это сильно смахивает на объективную реальность, уже обсуждавшуюся в первой части. К трансцедентальной эстетике из "Критики чистого разума" с ее безотносительным пространством и временем Кант добавил трансцедентальную этику с безусловными законами и долгом. Здесь сильно отдает позитивистской "естественностью", которую ордолибералы называют натуралистической наивностью, когда люди воспринимают социальные институты, формировавшиеся тысячелетиями, как что-то "естественное", существовавшее испокон веку. Это напоминает детскую веру в растущие на деревьях булки. Так как булки не растут на деревьях, а моральные законы не обладают безусловной объективностью, разные группы людей стали наполнять их разным содержанием..."