В сентябре прошлого года я
изложил свое понимание евангельской притчи о Христе и фарисеях, обратив внимание на противоречие между тем, что сказал сын божий и тем, что имеют в виду современники, когда цитируют "кто без греха, первый брось в нее камень". Потому что намного важнее то, чего он не говорил. Он не сказал, что женщина, обличенная в прелюбодеянии, не грешила. Он не сказал, что на грехи не нужно обращать внимание. И он не сказал, что сокрытие греха равнозначно его прощению. В уже не раз упоминавшейся мною
статье подчеркивается, что христианское прощение не требует обязательного раскаяния грешника. Но констатация самого факта грехопадения, я думаю, необходима.
В статье "Иисус и фарисеи" речь шла об "одной слезинке ребенка" Ивана Карамазова, противопоставленной христианскому догмату всепрощения. Теперь я предлагаю взглянуть через призму евангельской притчи на трагедию Шекспира "Гамлет". У Шекспира есть пьеса, чей сюжет близок ветхозаветной книге Иова - это
"Король Лир". Сюжет "Гамлета" напоминает нам библейскую притчу о Каине и Авеле. Кто-то может спросить: разве в соответствии с христианской заповедью принц датский не должен был простить убийц вместо того, чтобы губить других и себя в пламени бесплодной жажды мести? Именно этот упрек часто звучит в адрес другого литературного героя - графа Монте Кристо. Здесь важно понять, чем ситуация Гамлета отличается от истории узника замка Иф. Жертвы второго узнают о причине свалившихся на них несчастий post factum. Раскаяние не входит в список его орудий мести. Да они на это и не способны. Но неспособность героев Дюма к раскаянию обусловлена жанром приключенческого романа, который, как и современные боевики, не предусматривает психологической глубины. Что касается Гамлета, то его поступки нельзя объяснить простой жаждой мести. Если Монте Кристо тайком плетет нить заговоров, принц датский почти открыто обвиняет дядю и мать в убийстве отца. Его поступок выглядит глупо, так как теперь убийца пытается заставить его замолчать навсегда. Но прежде он произносит следующий монолог:
За что прощать того, кто тверд в грехе?
У нас нередко дело заминает
Преступник горстью золота в руке,
И самые плоды его злодейства
Есть откуп от законности. Не то
Там, наверху. Там в подлинности голой
Лежат деянья наши без прикрас,
И мы должны на очной ставке с прошлым
Держать ответ.
