Истина и реальность в информационной войне (продолжение 3)

Начало
Продолжение 1
Продолжение 2

"Не мы пред-полагаем "истину", но это она та, которая делает онтологически вообще возможным, что мы способны быть таким образом, что что-то "пред-полагаем". Истина впервые делает возможной нечто подобное пред-полаганию."

М.Хайдеггер,"Бытие и время"

В связи с приведенной ранее цитатой Э.Гуссерля стоит упомянуть один важный факт: Мартин Хайдеггер опубликовал "Бытие и Время" в 1927 году, а "Кризис европейских наук и трансцедентальная феноменология" была написана в 1938-м.

 
В предыдущей части было показано, что одного согласования суждения о предмете с самим предметом недостаточно, чтобы считать его истинным. Мы можем сказать, что перед нами какой-то предмет округлой формы и это будет истина; мы можем сказать, что этот предмет - горшок и это тоже будет истина; мы можем сказать, что горшок сделан из глины и это тоже будет истина. В конце концов мы можем сказать, что горшок был создан в античные времена. И тогда мы сможем восхититься "лаконичностью рисунка и неповторимостью формы". Потому что античное искусство совершило настоящий прорыв в сравнении с предыдущими цивилизациями. Потому что его образцы до сих пор служат эталоном совершенства. Мы восхищаемся не просто рисунком и формой, а тем историческим событием, которое они символизируют. Законы Ньютона стали настоящей революцией в области естествознания, но любой, кто сегодня их повторит, может рассчитывать только на звание прилежного ученика, не более. Но разве копия умоляет значимость оригинала и все, что он символизирует? Такова истина античного горшка в своей предельной открытости, ибо она для нас не согласуется, а открывается. Не зря в том же естествознании достижение истины называют открытием.

"Любое дело и свершение, любая деятельность и любой расчет — все это существует и держится на открытости той сферы, в границах которой сущее как то, чем оно является и как оно существует, может (пред)ставить себя в своей собственной сущности как то, о чем может быть сказано."
"Открытость поведения как внутренняя возможность для правильности имеет основу в свободе. Сущность истины есть свобода."
"Человек обладает свободой не как свойством, а как раз наоборот: свобода, эк-зистентное, раскрывающееся бытие наличного владеет человеком и притом изначально, так что исключительно она гарантирует человечеству соотнесенность с сущим в целом как таковую, соотнесенность, которая обосновывает и характеризует историю. Только эк-зистентный человек историчен. "Природа" не имеет истории."

М.Хайдеггер, "О сущности истины", 1961

Сделанный немецким философом вывод можно использовать в качестве критерия истины в информационной войне - истина там, где свобода. Но Хайдеггер не был первым, кто связал истину со свободой:

"... и познаете истину и истина сделает вас свободными."

Святое Евангелие от Иоанна 8:32

Свобода не только необходимое условие для достижения истины, но и ее результат.

Свобода является необходимым, но не достаточным условием для познания истины. Так Э.Гуссерль в "Логических исследованиях" спрашивает "... правомерно ли вообще требование всеобщей уверенности, как будто истиной обладают все, а не немногие избранные?" И уже в "Картезианских размышлениях" он резко отделяет научное мышление как инструмент достижения истины от обыденного сознания:"Истина и ложь, критика и ее адекватность очевидным данностям являются привычной темой, играющей свою постоянную роль уже в донаучной жизни. Для этой обыденной жизни с ее изменчивыми и относительными целями довольно относительных очевидностей и истин."
"Учитывая подвижность, многозначность и - в отношении полноты выражения - чрезмерную нетребовательность обыденного языка, необходимо даже там, где используются его выразительные средства, заново провести обоснование их значений при изначальной ориентации на научные усмотрения и закрепить за ними эти значения."

Соглашаясь с тем, что для обыденного сознания истина часто оказывается сокрытой, я считаю идею "достаточности" относительных очевидностей и истин для обыденной жизни неправильной. Сегодня необходимость трансформации научных истин в формы обыденного сознания актуальна как никогда. О том, что мы сейчас находимся на историческом этапе, когда новое метафизическое мышление начинает формировать новый здравый смысл, я писал давно. Вопрос - как это осуществляется? Современная демократическая система управления государством основывается на протестантской идеи общедоступности истины. Но события последних десятилетий и результаты научных исследований показали, что на самом деле это не так. Как тогда сохранить демократическую форму правления, одновременно признавая, что рядовой гражданин не в состоянии принимать взвешенные решения о судьбе своего государства? На что именно должен ориентироваться избиратель во время выборов высшего органа государственной власти? И об этом я писал много лет назад на латышском языке. Единственный критерий, доступный для оценки любому рядовому гражданину - моральные принципы претендента. Ни уровень интеллекта, ни научные степени, ни прежние заслуги сами по себе без твердой этической позиции не имеют значения. Сегодня принято снисходительно иронизировать по поводу "варварской" традиции вызывать обидчика на дуэль.

 В наше время, когда один человек сотворил другому подлость, противники встречаются вновь: "Ну как дела, старик?" "Да ничего. А у тебя?" "И у меня все в порядке." "Ну я тебя поздравляю. Привет." Эпоха мирного сосуществования.

"Июльский дождь"

При этом забывают о сугубо прикладном характере дуэли. Готовность отстаивать честь ценой своей жизни как раз наглядно демонстрировала соответствие моральных качеств дворянина уровню ответственности, требуемой на высоких государственных должностях. Сегодняшняя "политическая ответственность" - самое обесценившееся понятие современной демократии. Эпидемия поголовной безответственности охватила не только экономику с ее ООО, но и политику. Все, что сегодня требуется - заставить политиков нести ответственность в соответствии с масштабами возможных потерь.
    

Но в основе морали, как и в основе истины, лежит свобода. 

"Мыслителям XVIII и начала XIX в. открылся первоначальный смысл того, что есть свобода: без свободы, без спонтанной самостоятельности человек не является «человеком». Для крупных моралистов того времени свобода является предпосылкой любой морали. Ведь только перед свободно желающим и свободно действующим человеком стоит проблема принятия решения, и действительно только он может осуществлять выбор... И вообще только свободный человек, наблюдая и самостоятельно осмысливая факты, способен приблизиться к истине."

Вальтер Ойкен, "Основные принципы экономической политики"

PDF