Короткие невстречи. Эпизод V

08.07.18

Почти десять лет назад появился первый эпизод "Коротких невстреч", начинавшийся с рассказа о том, как я не попал на встречу с Кирой Муратовой. Это не-событие якобы послужило причиной для создания серии эссе на тему коротких невстреч. На самом деле идея родилась на два месяца раньше по поводу случая, изложенного в третьем эпизоде. Приезд Киры Муратовой в Ригу стал удачным совпадением, наложившемся на мой замысел и создавшем ощущение спонтанности в тщательно продуманном до этого тексте. Главная идея первого эпизода сводилась к тому, что личные встречи с художником бессмысленны, так как самое близкое расстояние, на которое к нему можно приблизиться - это его произведения.

Короткие невстречи. Эпизод IV

Эпизод I
Эпизод II
Эпизод III

В 2009-м году в Риге отмечали столетие Исайи Берлина. Мероприятий было запланировано на шесть дней, с участием президента Вайры Вите-Фрейберги и большого количества иностранных гостей. Я не мог пропустить такую возможность пообщаться с местными интеллектуалами, обычно собиравшимися на подобных тусовках. Но задача была не из простых. Последние два года я покорял свой Южный полюс и только три месяца назад достиг желаемого результата. Теперь меня ждал долгий путь назад. А пока мои коммуникативные способности не сильно отличались от ужимок героя Туртурры в "Защите Лужина" или Шелдона Купера в "Теории большого взрыва". Но с чего-то нужно было начинать. Во время кофе-брейков я старался пообщаться с теми, кого уже знал по статьям или телевизионным передачам. Мне отвечали вежливо, но сдержанно, с долей снисходительности. Это особенно раздражало, так как мои намерения никак не вязались с их ощущением интеллектуального превосходства. Мне просто был нужен круг общения на латышском языке, соответствующий моему уровню. Единственный, с кем мне удалось поговорить на равных, был политолог Юрий Розенвальд.

Короткие невстречи. Эпизод III

В 88-м в Dzintari кроме концерта Ленинградского симфонического оркестра я побывал на выступлении Михаила Задорнова. Чтобы дойти до такого истерического состояния, нужны уникальные условия. Во-первых, два года армии, из которой я демобилизовался месяц назад. Во-вторых, четыре года учебы в университете, которые ожидали меня впереди. В-третьих, страна, которая демобилизовалась одновременно со мной. После концерта зрители вместо того, чтобы двинуться к выходу, столпились у сцены. С снобисским высокомерием я прошел мимо, удивляясь про себя тому, насколько люди одержимы артистами. Через несколько дней я узнал, что в первом ряду сидел Борис Ельцин, тогда уже не член Политбюро, но еще не президент России. Простой смертный Борис, который не прав. Сегодня, наверное, многие назовут его уход ловкой политической игрой. Но тогда те же самые многие считали его идеалистом-юродивым. Где-то в Кремле по красным ковровым дорожкам расхаживали его бывшие сослуживцы, наслаждаясь неограниченной властью, а у него осталась только эта восторженная толпа.

Короткие невстречи. Эпизод II

Артем Троицкий, наверное, единственный из вереницы московских гостей, для которого у меня созрела парочка вопросов. Первый - скорее не вопрос, а возражение. В 84-м или 85-м году в передаче "Varavīksne" он назвал клип Qween "I want to break free" эклектичным. В те времена он еще прилично заикался, но даже это на фоне безупречной артикуляции советских дикторов казалось признаком свободы, человечности. Что касается клипа, то тогдашнее чувство протеворечия сегодня оформилось в глубокое убеждение с крепкой метафизической основой. Я в "Эффекте Гринспена" уже приводил цитату из Хайдеггера. Ее можно использовать и в качестве ответа на его недавний видеокомментарий.

Второй вопрос возник, когда осенью 90-го я стоял на балконе на десятом этаже общежития Ленинградского авиационного института. Справа громоздилась грязно-ржавая ТЭЦ с огромными шлаковыми отвалами. Долго пытался описать чувство, которое она у меня вызывала и, наконец, попал в десятку - космический корабль никромонгеров.

 

Всякие разности (туркменская народная песня)

Так как меня терзали смутные сомнения по поводу Стендаля (настоящее имя Анри Бейль) и Наполеона, я решил заглянуть на lib.ru для очистки совести. Оказалось, что в романе речь шла о русском офицере Ширханове:

"Романист, которому издали приходится наблюдать жизнь своих непоседливых героев и сообщать читателю занимательные и скучные моменты их жизни, находится в большом затруднении, когда чувствует нетерпение читателя. Укоры совести говорят ему о том, что он должен был бы пойти читателю навстречу и познакомить Бейля с Ширхановым. Но, следуя исторической правде и обязавшись подробно описывать тогдашние времена, автор никак не может сочинить эту встречу. Знакомство не состоялось. Русский офицер, который служебными обстоятельствами принужден был, вопреки требованиям собственной скромности, ворваться в личные дела Анри Бейля путем чтения его интимнейших писем, при встрече и не содрогнулся и не почувстовал в душе ни малейшего желания выделить из толпы театральных зрителей круглую голову Бейля с темно-каштановыми, почти черными, курчавыми волосами, толстым носом и слегка оплывшими чертами лица, утратившего остроту и строгость, свойственную ему во время русского похода. С другой стороны, Анри Бейль почувствовал сильнейшее влечение и любопытство к русскому офицеру, не зная и не предполагая, что когда-то его затаенные мысли стали известны этому красавцу в эполетах. Ширханов уже давно забыл имя Бейля, но он хорошо помнил дерзость его писем, честную и здоровую ненависть к рабству. Бейль описал внешность офицера, не назвав его по имени. Судьба свела их на короткий час и развела опять."

Короткие невстречи. Эпизод I

В детстве я читал роман Виноградова о Стендале "Три цвета времени". Автор сокрушался по поводу того, что французский писатель так и не встретился с одним историческим лицом, кажется Наполеоном. 19-го сентября на портале Diena узнал, что 17-го в Риге в рамках кинофестиваля Arsenāls была возможность встретиться с Кирой Муратовой. Мелькнуло чувство разочарования, хотя навряд ли я бы пошел. Несколько лет назад по радио услышал, что через пару часов состоится встреча с Питером Гринуэйем, вход свободный. Я сначала всполошился, но потом передумал. Куда я собираюсь, зачем, кого я хочу встретить? Самое короткое расстояние, на которое можно приблизиться к художнику, - это его произведения. Попытки сблизиться, сокращая расстояние в пространстве, - всего лишь оптический обман. "Дальше локтя не пойдешь или колена" и "Можно быть рядом, но не ближе, чем кожа".