Начало
Еще одним предметом зависти для немецких промышленников является китайское долгосрочное планирование.
Установление долгосрочных целей: китайское правительство планирует на длительные сроки и разрабатывает амбициозные долгосрочные цели. Системная конкуренция с Китаем заставляет нас думать более стратегически и в долгосрочной перспективе. Это требует согласованных усилий со стороны промышленности и политики. Правительство Германии и институты ЕС не должны слишком сильно ограничивать свои политические разработки мелкими проблемами повседневной политической жизни, но им нужна смелость для разработки и реализации видений и «лунных миссий». Это включает в себя не только конкретные среднесрочные проекты, такие как создание всеобъемлющей общеевропейской сети 5G к 2025 году или расширение электронной мобильности в Европе, но также раннее рассмотрение вопросов, которые еще будут лежать в будущем, таких как европейская водородная экономика. Германия и ЕС должны придерживаться либеральной экономической модели и ограничить вмешательство государства до необходимого минимума. BDI продолжает отстаивать подход, который не отдает предпочтения определенным технологиям в немецких и европейских исследованиях.
Я родился и вырос в стране с плановой экономикой, поэтому на меня эти сказки о Совете Мудрецов, с марксистско-ленинской прозорливостью предсказывающем будущее, не действуют. Неужели 40 лет назад КПК планировала именно ту структуру китайской экономики, которую они имеют на сегодняшний день? Или, может быть, их планом было предусмотрено возрастание сопротивления китайской экспансии со стороны Запада? Тогда с чего вдруг немецкие промышленники решили, что сегодняшние планы китайского руководства осуществимы? Одно дело, когда терпит неудачу отдельное частное предприятие, и совсем другое - когда целая страна заведена в тупик. Специфика текущего исторического момента состоит в том, что люди уже не помнят, как в реальности выглядит плановая экономика. Но, ведь, и Трампа многие считают успешным бизнесменом несмотря на его хронические банкротства. Если можно круглого неудачника представить образцом предприимчивости, то почему бы не рассказать об успехах китайской плановой экономики.
Есть еще одна вещь, о которой сегодня мало кто знает. Ленин рассматривал возникшие в конце XIX - начале XX века монополии в качестве основы будущего социалистического хозяйства и планировал управлять страной как одним большим заводом. Желание немецких промышленников убрать законодательные ограничения для создания монополий уже обсуждалось в предыдущей части. Здесь мы видим, что "крепкие немецкие хозяйственники" также отстаивают ленинские принципы управления народным хозяйством. В этом случае особенно ярко проявился "эффект МВА", о котором я писал 6 лет и пару месяцев назад.
В предыдущей части я уже обращал внимание на необходимость более глубокого осмысления явлений, свидетелями которых мы сегодня являемся. Какой смысл несет в себе понятие "долгосрочное планирование"? В недавнем выступлении Тимоти Снайдер сказал, что наше представление о свободе зависит от восприятия времени. Понятие "долгосрочный" также имеет отношение ко времени. Немецкие промышленники используют естественнонаучную трактовку времени, разработанную Сен Симоном и его последователями:
"Вдохновленные естественными науками, которые тогда отмечали один успех за другим, Сен-Симон и его ученики занимались поиском закона, управлявшего историческим процессом точно так же, как закон тяготения управляет природой. Они считали, что им удалось открыть этот исторический закон в «законе прогресса»."
Ситуация становится еще более запутанной из-за того, что долгосрочное планирование связано с развитием современных технологий. Но если речь идет о техническом прогрессе, это не означает, что для его обсуждения годится естественнонаучный подход. Как я уже писал выше, 50 лет назад никто не предсказывал ту структуру экономики, которую мы имеем сегодня. Поэтому важнейшим элементом успешного технологического развития является свобода. Именно благодаря свободе демократический Запад одержал победу над советским тоталитарным режимом. Огромные затраты на научные исследования теряют смысл, если ими занимаются несвободные люди. Чтобы это понять, достаточно посмотреть экранизацию романа Даниила Гранина "Иду на грозу".
Как мы видим, естественнонаучный подход немецких промышленников к социально-экономическим вопросам превращает их в единомышленников китайских коммунистов. При этом они абсолютно не понимают ордолиберальный принцип долгосрочного развития, лежащий в основе социально-экономической политики Германии. И это поразительно - немцы не понимают принципов функционирования немецкой экономики. В 2008 году в "Истории европейской метафизики" я писал, что империя Александра Македонского стала триумфом "Метафизики" Аристотеля, учеником которого был Александр. Но после его смерти империя рухнула, так как в то время никто, кроме Александра, не был в состоянии мыслить таким образом. Римская империя стала новым триумфом аристотелевской метафизики, когда та уже достигла уровня здравого смысла. В 2009 году я открыл для себя, что германское послевоенное экономическое чудо стало триумфом трансцедентальной феноменологии Гуссерля. Но, судя по обсуждаемому здесь докладу, она по-прежнему еще не достигла уровня здравого смысла.
Еще одним предметом зависти для немецких промышленников является китайское долгосрочное планирование.
Установление долгосрочных целей: китайское правительство планирует на длительные сроки и разрабатывает амбициозные долгосрочные цели. Системная конкуренция с Китаем заставляет нас думать более стратегически и в долгосрочной перспективе. Это требует согласованных усилий со стороны промышленности и политики. Правительство Германии и институты ЕС не должны слишком сильно ограничивать свои политические разработки мелкими проблемами повседневной политической жизни, но им нужна смелость для разработки и реализации видений и «лунных миссий». Это включает в себя не только конкретные среднесрочные проекты, такие как создание всеобъемлющей общеевропейской сети 5G к 2025 году или расширение электронной мобильности в Европе, но также раннее рассмотрение вопросов, которые еще будут лежать в будущем, таких как европейская водородная экономика. Германия и ЕС должны придерживаться либеральной экономической модели и ограничить вмешательство государства до необходимого минимума. BDI продолжает отстаивать подход, который не отдает предпочтения определенным технологиям в немецких и европейских исследованиях.
Я родился и вырос в стране с плановой экономикой, поэтому на меня эти сказки о Совете Мудрецов, с марксистско-ленинской прозорливостью предсказывающем будущее, не действуют. Неужели 40 лет назад КПК планировала именно ту структуру китайской экономики, которую они имеют на сегодняшний день? Или, может быть, их планом было предусмотрено возрастание сопротивления китайской экспансии со стороны Запада? Тогда с чего вдруг немецкие промышленники решили, что сегодняшние планы китайского руководства осуществимы? Одно дело, когда терпит неудачу отдельное частное предприятие, и совсем другое - когда целая страна заведена в тупик. Специфика текущего исторического момента состоит в том, что люди уже не помнят, как в реальности выглядит плановая экономика. Но, ведь, и Трампа многие считают успешным бизнесменом несмотря на его хронические банкротства. Если можно круглого неудачника представить образцом предприимчивости, то почему бы не рассказать об успехах китайской плановой экономики.
Есть еще одна вещь, о которой сегодня мало кто знает. Ленин рассматривал возникшие в конце XIX - начале XX века монополии в качестве основы будущего социалистического хозяйства и планировал управлять страной как одним большим заводом. Желание немецких промышленников убрать законодательные ограничения для создания монополий уже обсуждалось в предыдущей части. Здесь мы видим, что "крепкие немецкие хозяйственники" также отстаивают ленинские принципы управления народным хозяйством. В этом случае особенно ярко проявился "эффект МВА", о котором я писал 6 лет и пару месяцев назад.
В предыдущей части я уже обращал внимание на необходимость более глубокого осмысления явлений, свидетелями которых мы сегодня являемся. Какой смысл несет в себе понятие "долгосрочное планирование"? В недавнем выступлении Тимоти Снайдер сказал, что наше представление о свободе зависит от восприятия времени. Понятие "долгосрочный" также имеет отношение ко времени. Немецкие промышленники используют естественнонаучную трактовку времени, разработанную Сен Симоном и его последователями:
"Вдохновленные естественными науками, которые тогда отмечали один успех за другим, Сен-Симон и его ученики занимались поиском закона, управлявшего историческим процессом точно так же, как закон тяготения управляет природой. Они считали, что им удалось открыть этот исторический закон в «законе прогресса»."
Ситуация становится еще более запутанной из-за того, что долгосрочное планирование связано с развитием современных технологий. Но если речь идет о техническом прогрессе, это не означает, что для его обсуждения годится естественнонаучный подход. Как я уже писал выше, 50 лет назад никто не предсказывал ту структуру экономики, которую мы имеем сегодня. Поэтому важнейшим элементом успешного технологического развития является свобода. Именно благодаря свободе демократический Запад одержал победу над советским тоталитарным режимом. Огромные затраты на научные исследования теряют смысл, если ими занимаются несвободные люди. Чтобы это понять, достаточно посмотреть экранизацию романа Даниила Гранина "Иду на грозу".
Как мы видим, естественнонаучный подход немецких промышленников к социально-экономическим вопросам превращает их в единомышленников китайских коммунистов. При этом они абсолютно не понимают ордолиберальный принцип долгосрочного развития, лежащий в основе социально-экономической политики Германии. И это поразительно - немцы не понимают принципов функционирования немецкой экономики. В 2008 году в "Истории европейской метафизики" я писал, что империя Александра Македонского стала триумфом "Метафизики" Аристотеля, учеником которого был Александр. Но после его смерти империя рухнула, так как в то время никто, кроме Александра, не был в состоянии мыслить таким образом. Римская империя стала новым триумфом аристотелевской метафизики, когда та уже достигла уровня здравого смысла. В 2009 году я открыл для себя, что германское послевоенное экономическое чудо стало триумфом трансцедентальной феноменологии Гуссерля. Но, судя по обсуждаемому здесь докладу, она по-прежнему еще не достигла уровня здравого смысла.
Noam Chomsky on Corporations
AtbildētDzēst